Правила подводной охоты - Дмитрий Валентинович Янковский

времени он стал замечать, что мамаша той девушки, вполне себе ничего дама, поглядывает на него с избыточным интересом. Сам он уверял, что интерес этот его пугал, но, если бы это было так, он бы не поддался на уговоры хозяйки дома “подождать дочку с часик, она должна приехать от бабушки”. Вообще-то в выпускном классе я сам был готов трахать все, что шевелится, но ведь не жену инспектора безопасности!.. Короче, они умудрились перепихнуться, а потом еще разок и еще. Девушка заметила неладное, а там пошло и пошло. Да так пошло, что дошло до папашки. И хотя Пас, по его собственным уверениям, был в этой истории совершенно не виноват, досталось больше всех именно ему. Первое — девушка встречаться с ним отказалась. Я ее понимаю. А вот реакция главы семейства оказалась несколько неожиданной. Вместо того чтобы выяснять отношения с женой, он ее простил, а вот Пасу конкретно защемил яйца дверью. Вроде бы там, в системе безопасности, был недобор стукачей. Вот папашка и сделал Пасу предложение, от которого тот не смог отказаться. Сначала стучал в школе, а потом ему сообщили, что центральная комиссия безопасности требует заслать еще одного человека в среду охотников.

— Но почему тебя? — удивился я. — Стукачей, что ли, мало?

— Машкин отец меня возненавидел по полной программе, — вздохнул Пас. — Знал, что мне тут туго придется. Вообще-то я надеялся, что не пройду комиссию, но нет, проскочил.

— А твоя мама?

— Ну конечно, — буркнул он. — Ее еще не хватало в такую историю посвящать. Инфаркт был бы обеспечен. Я сказал ей, что с детства мечтал, и все такое.

— Понятно. — У меня в голове мелькнула шальная мысль. — Погоди, а ты случайно не брешешь?

Пас молча достал из рундука свою записную книжку и передал мне.

— И что? — удивился я.

— Это коммуникатор. Нажми комбинацию клавиш “ОЛ45П”.

Я нажал и чуть не выронил машинку из рук — на ней загрузилась программа связи и карта пролетающих спутников.

— И ты в учебке все время стучал? — вытаращился я.

— На тебя нет. Комиссию безопасности волнуют только серьезные нарушения.

— И кого же ты заложил? Колись!

— Отвали. Я и так тебе много сказал.

— Ну уж нет! Товарищ, называется. То ты трахаешься с моей девушкой, то стучишь! Офигеть можно. С виду чистюля, а на поверку — чудовище какое-то.

— Прекрати. Если я тебе скажу одно имя, отвянешь?

— Валяй.

— Перед самым отъездом из учебки я отправил донесение на Ушана за то, что он настраивал ребят против узкоглазых курсантов.

— Оп-па... Слушай, а ведь Жаб...

— Уймись. В этом как раз и есть причина того, что я уезжаю на глубоководную базу.

— Очень интересно.

— С двухкилометровой глубины не свяжешься с комиссией безопасности через спутник. А донесения по другим каналам строжайше запрещены. Я обязан настучать на Жаба за торпедирование кораблей, но, если я буду на “DIP-24-200”, никто меня в молчании не обвинит.

Вообще-то Пас мог придумать историю правдоподобней. Истории, за которые можно было настучать на Жаба, долго искать не надо — начиная с подкупа Макамоты и заканчивая подделкой допуска, но ни разу Пас об этом не доложил. Почему? А главное, зачем было рассказывать мне о сотрудничестве с комиссией безопасности, если можно было отбрехаться гораздо проще?

Единственное, что в этой истории не вызывало у меня ни малейших сомнений, это подлинность коммуникационного устройства. Машинка действительно в духе комбезовцев. Все остальное вилами по воде писано и белыми нитками шито.

И вдруг до меня дошло. Поначалу эта мысль показалась мне совершенно бредовой, но чем больше я складывал кусочки разрозненной информации в единую картину, тем очевиднее мне становилась правильность моей догадки. А заключалась она в том, что Пас — законченный геронтофил. И про жену комиссара — правда. Не удивлюсь, если он сам ее и совратил. А не стучал он на Жаба по одной очень простой причине — Чистюля по уши влюбился в Рипли и не хотел разваливать команду, чтобы начальница не вернулась обратно на камбуз. И на базу “DIP-24-200” он уходил вслед за ней. Признаться в этом ему было сложнее, чем рассказать о своем стукачестве. Я решил не додавливать его до конца и сделать вид, что поверил.

— Никогда не думал, что оставлю в живых настоящего стукача, — усмехнулся я. — Да еще буду вызволять его из капкана под угрозой собственной жизни. Ладно, погнали к автопарку, а то Жаб по ушам надает.

Амфибия уже ждала нас с работающим двигателем, и мы влезли в ее нутро, как дети залезают под одеяло — оставив снаружи все страхи и неприятности. Мне всерьез казалось, что броня “Ксении” обладает необъяснимой силой, отталкивающей невзгоды, не пропускающей их дальше проема люка.

Весь экипаж был на подъеме — особенно веселился Долговязый, как Рипли два года назад. Но если бывшая кухарка шептала и плакала от избытка чувств, то отставник резвился, словно малый ребенок.

— Эх, повоюем еще! — хохотал он. — Ну, барракуда его дери, я уже боялся сдохнуть в своей постели!

— Уймись, а? — попросила его Рипли.

— Все, молчу, молчу. Нет, ну это же надо! На “DIP-24-200” на старости лет. Ну разве не кайф? Вот дьявол! Только фляжку свою забыл. Интересно, выпустят нас в городе или нет? Надо при случае затариться чем-нибудь веселящим.

— Ты и так хорош, — буркнула Рипли.

Броневик взревел мотором и тронулся. Через незакрытый люк ворвался ветер вместе с запахами дальних краев, а по полу поползли полосатые тени пальм. Потом мы набрали скорость, направляясь к мосту, и в проеме осталось лишь чистое небо. Но не успели мы как следует разогнаться, как Молчунья резко нажала на тормоз, и мы попадали со скамеек, не успев схватиться за петли над головой. Рипли поднялась первой и высунулась через люк посмотреть, что случилось.

— Твою мать! — прошептала она, бледнея. — Глазам не верю!

— Рипли! — донесся снаружи голос Викинга. — Живая, чертовка! Живая же!

Долговязый бледнел на глазах. Я всерьез испугался, как бы с ним не случился инфаркт.

— Викинг? Откуда он взялся? Нет, быть не может! Они же с Баком...

Он вскочил со скамейки и вслед за Рипли выбрался из машины. Пас не удержался и тоже высунул голову в люк.

— Мексиканский сериал можно снимать, —