Фантастика 2025-159 - Алексей Небоходов

Квартира оказалась такой, какой он представлял – тихой, уютной и простой. Книги, немного разбросанных вещей, запах чистоты и чая с вареньем. Светлана сняла плащ, оставшись в лёгком платье, подчёркивающем её хрупкость и грацию.

– Ты знаешь, Лёша, – негромко сказала она, подходя к окну, – я думала, что никогда не почувствую близости с человеком. Настоящей, когда можно сказать всё и не бояться быть странной. Ты, наверное, думаешь, что я потеряла голову?

Алексей осторожно подошёл и робко коснулся её плеча, чувствуя, как она слегка дрогнула под его рукой.

– Нет, Света, – прошептал Алексей, – ты впервые обрела себя настоящую.

Светлана повернулась к нему, заглянула в глаза и вдруг ясно осознала: он видит её насквозь – не судит, не пытается понять умом, а просто принимает. Именно этого чувства абсолютного принятия ей так не хватало.

– Ты веришь мне, Лёша?

– Верю. И готов идти с тобой дальше, если пустишь.

– Пущу, – тихо сказала она и улыбнулась так, что у Алексея перехватило дыхание.

Она шагнула ближе, поднялась на цыпочки и коснулась губами его губ, сначала осторожно, робко, будто проверяя себя, а затем уже уверенно и почти страстно. Алексей обнял её, чувствуя, как тревоги и сомнения растворяются в этом поцелуе.

На улице уже совсем стемнело, и сквозь открытое окно доносился тихий шелест листьев и далёкий шум города, погружающегося в сон. Они стояли у окна, обнявшись, понимая, что сегодня началась новая глава их жизни – глава, в которой не было места одиночеству и тоске.

И когда Светлана тихонько прошептала:

– Знаешь, а может, мы тоже снимаем своё собственное кино? Только теперь это уже не игра, а настоящая жизнь.

Алексей лишь улыбнулся и крепче обнял её.

Светлана медленно, чуть запрокинув голову, с лёгкой улыбкой и блеском в глазах начала стягивать платье вверх, через голову. Ткань шуршаще прошла по её волосам и, словно вздохнув напоследок, упала на пол у её ног мягкой, послушной волной.

В комнате стало тихо – не той неловкой тишиной, когда ищут подходящие слова, а особенной, когда молчание наполнено ожиданием, едва уловимым трепетом и осторожным дыханием двоих.

Алексей застыл, поражённый и словно пойманный врасплох. Вся его привычная уверенность исчезла, растаяла, как утренняя дымка над рекой. Перед ним стояла женщина, которую он уже не раз видел на экране, женщина, чьё лицо знала вся страна, но сейчас она была для него совершенно новой, почти незнакомой.

На ней остался лишь тонкий комплект белья, простой и невероятно элегантный одновременно. Светлый, почти кремовый оттенок кружевного лифчика мягко оттенял её кожу, подчёркивая её свет и матовую нежность. Ткань была тонкой, почти прозрачной, с аккуратной вышивкой по краям. Она едва касалась плеч узкими бретельками и нежно облегала грудь.

Трусики были точно в тон, простые и без вызывающей откровенности, с той же аккуратной вышивкой по бокам, отчего казались особенно нежными и почти невесомыми. Этот образ, созданный с безупречным вкусом и одновременно лёгкой небрежностью, вдруг заставил Алексея ощутить себя потерянным и неопытным юношей, впервые оказавшимся в спальне красивой женщины.

Светлана заметила его робость и вдруг звонко рассмеялась, запрокинув голову и прикрыв рот ладонью, как девчонка, увидевшая забавную сцену в кино. Этот смех развеял напряжение, позволив обоим почувствовать лёгкость момента и его абсолютную естественность.

– Ну что, Алексей, – сказала она с озорством в голосе, – неужели ты растерялся? Такой опытный и уверенный режиссёр!

Не дожидаясь ответа, она провела пальцами по спине и расстегнула застёжку лифчика, позволив ему мягко соскользнуть с плеч. Кружевная ткань беззвучно упала на пол рядом с платьем, обнажая перед ним тело, словно сотканное из нежности и изящества. Её кожа была светлой и гладкой, будто впитывающей в себя мягкий свет от ночника на столике. Аккуратная и упругая грудь, красиво округлённая, с чуть более тёмными вершинами, казалась воплощением гармонии, естественности и красоты.

Она вновь улыбнулась ему – уже совершенно открыто, без иронии, с тёплой женской нежностью, и, скользнув пальцами вниз по бёдрам, сняла с себя и трусики. Теперь перед Алексеем стояла женщина, полностью обнажённая и бесконечно прекрасная в своей уязвимости и открытости.

Светлана слегка покачнулась, словно от лёгкого головокружения, и шагнула к нему ближе. Он вдруг ясно ощутил её дыхание – неровное, тёплое, волнующее, услышал, как в её груди взволнованно бьётся сердце. Этот момент был полон магии, не нуждавшейся в лишних словах и жестах, потому что всё уже было сказано в их взглядах, движениях и осторожных прикосновениях рук.

– Ты не боишься меня? – тихо спросила она, едва слышно.

Алексей улыбнулся, осторожно коснулся её плеч, скользнул пальцами вниз по руке и крепко сжал её ладонь, переплетя свои пальцы с её:

– Теперь я боюсь только одного – потерять этот момент. Потерять тебя.

Светлана медленно провела руками по бёдрам, зацепив пальцами тонкую резинку трусиков. В её движениях не было театральности или нарочитой соблазнительности – только естественная грация женщины, знающей своё тело и не стыдящейся его. Она чуть наклонилась вперёд, позволяя каштановым волосам скользнуть по плечам, и одним плавным движением стянула последний предмет одежды вниз, переступив через него с той же лёгкостью, с какой переступают через лужу после дождя.

Алексей почувствовал, как пересохло в горле. Перед ним стояла женщина во всей своей естественной красоте – не богиня с экрана, не недосягаемая звезда, а живая, настоящая, с едва заметной родинкой на левом бедре и тонкими линиями от резинки белья на коже. Эти мелкие детали делали её ещё более реальной, ещё более желанной.

– Так и будешь стоять столбом? – спросила она, и в её голосе слышалась та же мягкая ирония, что делала её героинь такими живыми на экране.

Она подошла к нему медленно, босые ступни почти не производили звука на деревянном полу. Остановившись совсем близко, так что он мог чувствовать тепло её тела, она положила ладони ему на грудь, ощущая через рубашку, как бьётся его сердце – часто, сильно, словно он пробежал марафон.

Затем, не отводя взгляда от его глаз, Светлана начала медленно опускаться на колени. В этом жесте было что-то одновременно покорное и властное – она отдавала себя, но делала это по собственной воле, оставаясь хозяйкой момента. Колени мягко коснулись пола, и она оказалась перед ним в позе, от которой у него окончательно помутилось в голове.

Её пальцы нашли пряжку его ремня, и металлический звук расстёгивающейся застёжки прозвучал в