Кто ты такой, Саске-кун? Том 1. Разрушенный берег. - Деус Экс Мелум

— Я сдаюсь… — прохрипев это, она начала харкать кровью, её лицо побледнело, а глаза затуманились от боли. В ответ на что я улыбнулся и отменил технику.

Вода схлынула, после чего её барьер окончательно разрушился, и она упала на мокрый пол арены, что утопал воде мне по лодыжку.

Я схватил её за руку и поднял вверх, посмотрев на её бледное лицо, на котором было нечто среднее между желанием плюнуть мне в лицо и тем самым хищным блеском, который я увидел, когда она хотела обуть меня на халявный стимулятор для своего клана.

— Знаешь, Мито-чан, я вроде не скрывал, что мокутон несёт в себе чакру суйтона и дотона, но почему-то многие шиноби думают, что я начал сразу с него, обойдя стороной первостихии, из которых он берёт своё начало, и это так-то фатальная ошибка, что не раз допускали мои враги ах точно никто не знает об этом потому что никто не выжил мой просчет извини Мито-чан, — улыбнулся я, покачав головой, как бы намекая на то, что недооценивать меня — это занятие для самоубийц. Мои глаза лукаво блеснули.

Особенно беря в учёт, что я дружу с Мадарой, то есть с ходячим арсеналом стихийных техник, что за последние пару лет Учиха напиздил в приличном количестве и очень любил этими техниками понтоваться при любом удобном случае. Хотя сейчас он это делает в основном на наших пьянках, так как на всякую мелочь ему вполне хватает огненного шара, усиленного его шаринганом, отчего он часто мне жалуется на немощность наших врагов…даже интересно что будет если спустить Мадару на целую армию опять будет понты раскидывать и называть всех слабаками?

А ведь именно этот тип возмущался моим желанием поставить Узумаки силовой ультиматум… и после этого он мне говорит, что он адекватнее меня.

— Но да, оставим моё хвастовство. Когда сыграем свадебку Мито-чан? — спросил я, и мои губы растянулись в игривой улыбке. И чего это у неё так глаз дёргается?

— Ты невоспитанный, наглый! Беспородный и невежественный мужлан, Сенджу Хаширама! — выкрикнула она, её глаз дёрнулся снова, лицо исказилось от раздражения, а кулаки сжались. Я поковырял в ухе и зевнул, отчего она, придя в себя, встала на ноги и отпихнула меня от себя.

— Пф, я что, своё слово поэтому честно выполню, что обещала. Но когда жрица выходит из клана, ей нужно просить у Шинигами-самы благословение в главном храме, — устало протянула она, её плечи поникли, а взгляд стал усталым.

— Ну, если надо, то пошли. И кстати, что за жуткое дерьмо ты наколдовала в конце боя? — с интересом спросил я у неё, взяв пискнувшую девушку на руки, и мои брови вопросительно изогнулись.

— Жрицы нашего клана могут призывать в бой предков клана, связываясь с чистым миром, — горделиво протянула она, её подбородок снова приподнялся, а глаза загорелись гордостью.

— Ну, тебе это не очень помогло, — со скукой сказал я, снова демонстративно зевнув.

— Просто ты грёбаное чудовище, Сенджу! — она ткнула меня пальцем в грудь, её лицо вспыхнуло от возмущения.

— Ара-ра, Мито-чан, ты такая милая, когда злишься, — ответил я, и мои глаза засветились от забавы. О, опять глаз дёргается.

— Кажется, надо тебя подлечить, а то у тебя всё время глаз дёргается, Мито-чан, — весело протянул я, усмехаясь.

— Просто иди молча Сенджу, — закатив глаза, сказала Узумаки, её губы сжались в тонкую линию.

Хмыкнув, я прыгнул вверх, перепрыгнув деревья, приземлившись рядом с Ашиной, что уже пришел в себя и уже хотел идти бить мне морду второй раз за свою родную кровиночку.

— Старик, ты, кажется, в пролёте. Твоя дочурка теперь моя невеста по условиям спора, так что я более не буду трепать тебе нервы так как я получил что хотел, — сказал я, моя улыбка стала торжествующей.

Услышав меня, Ашина аж схватился за сердце.

— Ты, ублюдок, а ну отпустил мою дочь! Я тебе её не отда… — начал он, его лицо покраснело от ярости, глаза расширились, но его заткнула яки Мито.

— Отец, что, хочешь, чтобы моя честь была попрана нарушенным словом? — прищурившись, спросила у него Мито, её взгляд стал строгим и осуждающим.

— Но-но, ты же должна выйти за Акоцу-куна! — схватившись за голову, вскрикнул Ашина, его лицо исказилось от отчаяния.

— Этот недомерок даже не может посмотреть мне в глаза, когда я использую силу Шинигами-самы. И ладно бы это — он даже удар держать не умеет, не смог одновременно держать барьер и готовить технику это позор так что кроме того, что он сын старого пердуна, с которым ты пьёшь по пятницам плюсов у него нет. Но если он захочет восстановить справедливость, пусть бросает вызов этому мужлану, — ответила она, ткнув пальцем в мою щеку.

— А знаете, что достало! Мне похер, я слишком стар для всего этого дерьма. Как зайдёте в храм и получите благословенеи, забирай её и вали в свою Коноху не хочу видить тут твою наглу рожу Сенджу! — махнув рукой, Ашина просто ушел, его плечи поникли, а лицо устало поморщилось. И теперь уже у меня начал дергаться глаз.

Посмотрев на довольную морду Мито, я начал догадываться, что это меня тут на самом деле поимели.

— Иди уже с этой хитрой стервой в этот чёртов храм и вали отсюда. Мне уже надоело объяснять всем, что ты не хочешь убить главу клана Узумаки и его наследницу, — шугая всех шеринганом, недовольно протянул Мадара, его брови сдвинулись в хмурой гримасе.

— Ты кого хитрой стервой назвал, лупоглазый еж! — возмутилась Мито, её глаза вспыхнули гневом, и она чуть не попала ногой по недовольной роже Мадары.

(Примерный вид того, как делили барское тело.)

Но Учиха элегантно увернулся от ноги Мито, брыкающейся у меня на руках, но та мстительно кинула в него свой сандаль, который попал ему в лицо, так как этот позер решил, чтобы увернуться от её удара сделать обратное сальто, не увидев атаки Мито. Отчего мне пришлось оперативно отпихивать ногой жаждущего крови Мадару, что решил пустить на кебаб моего будущего учителя по фуиндзюцу.

— Как напряжно, но наука требует жертв… — устало протянул я, закатив глаза и вздохнув принялся разнимать их с новой силой.

Глава 55. Воля огня. Часть 7

Полчаса спустя, храм шинигами.

— Вот не надо на меня смотреть этим взглядом я же тебе говорил, Мадара… — устало вздохнул я, наблюдая, как подлетевшая по воздуху Мито изображает героиню