Странница - Лея Р.

Смешно, но, даже будучи совершенно раздавленным навалившимся на него горем, граф не забыл о выгоде. То есть не только жажду мести хотел удовлетворить, но ещё и контрибуцию получить в виде жизненной силы целого мира.

— Ненормальный какой-то! — фыркнула я.

— Возможно, — согласился мой друг. — И всё-таки нельзя отрицать его гениальности: ничего подобного до него никто не повторял, как, впрочем, и после. В первый раз, когда он творил невозможное, Вьюлиса вдохновляла любовь; второй раз — ненависть. А адская смесь этих чувств позже помешала ему осуществить задуманное.

Он посчитал забавным сообщить о своих намерениях Елене во время их прощальной встречи. Можно только догадываться, какую непередаваемую гамму чувств испытала девушка, услышав подобную новость: сама-то она, без сомнения, преспокойно могла уйти, когда и куда пожелает, но осознавать, что по твоей вине, пусть и косвенной, погиб целый мир, некогда бывший домом… ощущение, наверняка, не из приятных.

После этих слов я невольно поёжилась и опустила глаза. Если бы Рио так вовремя не застонал сегодня сквозь сон, навеянный Туманом грёз, у меня уже появилась бы прекрасная возможность на собственной шкуре почувствовать себя почти что именно так. За исключением разве что того факта, что этот мир не был моим домом. Но в подобном деле это вряд ли принципиальное различие… Сертарио тем временем продолжал:

— Пришедшая в ужас Елена каким-то образом сумела отговорить Вьюлиса от воплощения адского плана, пообещав вернуться к нему, как только уладит все дела. Вот только не уточнила, что вернётся ненадолго… Собственно, улаживание дел заключалось в том, чтобы наделить брата-близнеца смертоносного Первозданного аквамарина аналогичной мощью, поскольку уничтожить камни она не могла: для этого нужно было активировать их, а сделать это Вьюлис бы не позволил. Повторить же трюк графа Страннице оказалось вполне по силам, поскольку между камнями оставалась нерушимая связь. Это позволяло ей видеть, что именно представляло собой наложенное смертоносное заклинание. Когда до графа дошло, что происходит, было уже поздно: второй аквамарин обладал мощью не менее разрушительной. Елена сообщила, что дезактивировала камень и отдала его одному из самых могущественных чародеев вашего мира, который в случае чего будет защищать его до последней капли крови, да ещё и соратников позовёт, если возникнет такая необходимость. Вряд ли девушка и впрямь сообщила тому магу всю правду — скорее только то, что считала нужным для предотвращения катастрофы в любом из миров, иначе ваши попытались бы провернуть аферу давным-давно. По крайнем мере, ваш нынешний Верховный канцлер однозначно числился бы списке желающих первым.

— Почему это только наши? — патриотично обиделся вампир. — Как будто ваши чародеи, существовавшие до бегущих, были верхом благородства и не могли пожелать чего-нибудь в этом же роде. Между прочим, сам создатель аквамаринов является примером абсолютно противоположным. Так что это мы должны удивляться, как до сих пор живы.

— Нечему здесь удивляться. Этот секрет передавался в роду Хранителей из поколения в поколение, и лично я до сих пор не понимаю, каким образом бегущим удалось пронюхать о тайне Первозданных аквамаринов даже в том виде обрывочных слухов, как они её знали. Мы… Хранители не хотели никаких жертв, а камень хранился скорее в виде фамильной реликвии и символа могущества рода á Чиронте со времен Вьюлиса. Тот, кстати, поняв, что проиграл, что Елена потеряна для него навсегда, совершенно искренне отказался от своей затеи, которая была скорее жестом отчаяния, последней яростной попыткой вернуть то, что невозможно получить силой. Но аквамарины уничтожать не стал: во-первых, для этого теперь нужно было договариваться с какими-то незнакомыми чародеями из другого мира, которые могли не поддержать идею или вообще сначала прихлопнуть, а уже потом выяснять, кто это был. Ну и дороги они ему, конечно, были — не столько как память об ушедшей любви, сколько как веское подтверждение личных способностей. Думаю, будет справедливо сказать, что его творение было в своём роде уникально. Согласитесь, что довольно непросто подписать смертный приговор собственному детищу, к тому же претендующему на звание гениального.

— Да, в этом его, конечно, можно понять, — подтвердил Лао. — Если я когда-нибудь сумею создать нечто столь же неповторимое, готов буду голову оторвать любому, кто попытается это уничтожить. Себе в том числе.

— Вряд ли Вьюлис рассуждал именно так, но факт остаётся фактом: тайну Первозданных аквамаринов он передал только сыну с наказом никогда не пытаться пробудить камни, а тот потом сказал то же самое своему, ну и так далее.

— А у нас эта тайна аналогичным образом хранилась у господ Верховных канцлеров, — вспомнила я. — По крайней мере, так Феликс говорил. А ещё он рассказывал, будто бы та Странница сообщила магу, которому доверила сохранить Первозданный аквамарин, лишь о том, что камень представляет смертельную угрозу именно для нашего мира, а о зеркальном его свойстве благоразумно умолчала. Хотя, опять же, стоит ли полагаться на слова канцлера… Весьма сомнительно.

— Вот здесь, вполне возмжно, он не соврал: как я уже говорил, в противном случае уже давно сыскалось бы немало желающих покуситься на столь лакомый куочек. Единственное, что я никак не могу понять, так это каким образом Верховный канцлер сумел додуматься, что Сила аквамаринов может использоваться в обоих направлениях? — задумчиво проговорил Сертарио. — Ладно бы просто предположил и оказался прав: старик и правда умён, в сообразительности ему не откажешь. Но ведь он знал — знал! — как пробудить камни к жизни! Мы едва не активировали их тогда, в первый раз. Если бы не Лао, который так своевременно вернул на место мою голову и вместе с ней память, я бы собственными руками подписал своему миру отсроченный смертный приговор, даже не понимая, что творю, просто повторяя за Феликсом… Как подумаю, аж в дрожь бросает.

— Да, братишка, голова у тебя по-прежнему варит неважно, хоть я и «вернул её на место», выражаясь твоими словами, — вздохнул Лао. — Ты же сам мне рассказывал, что в твоей памяти кто только не рылся, в том числе этот ваш крутой престарелый волшебник…

— Во-первых, всего-то двое: кроме него ещё очень милая чародейка, Виктория, которая оказала нам с Леей неоценимую помощь, — обиженно перебил Рио. — А, во-вторых, кроме этого я упомянул, что успеха никто не добился.

— Рио, ты наивен, как дитя! То, что канцлер не смог сломать мой барьер, вовсе не говорит о том, что он даже одним глазком не сумел за него заглянуть. Я, кстати, долго не мог понять, в какую лазейку сумел просочиться любопытный старик. Только пару дней назад от нечего делать и чтобы вконец не разучиться колдовать, прогоняя в голове