Либелломания: Зимара - Н. Мар

одно изобретение Юфи и, надо сказать, полезное. Пузыри с самонаведением на мошек захватывали разных букашек и уносили их вон: сквозь открытые окна далеко-далеко в лес. За пузырями скакал Сырок. Подпрыгивал и глотал их вместе с мошками. Песец, оказавшись в тёплом климате Урьюи, линял так бурно, что ковры и мебель спасало только обилие оттенков белого, так любимого хозяином.

Когда мы переехали в одонат, я удивилась, что Кай решил выстроить его так близко к живописным Бихордильерам, ведь он ненавидел горы. Хотя одонат стоял всё-таки не так близко к скалам, как «Мелисса» с её садом, буквально взбиравшимся на склон. Но главное, гимназия была рядом. Прошлой осенью Кай поставил директора в известность, что намерен забирать детей не только на выходные, как другие минори, но не реже трёх раз в будни. Теперь я настояла на том, чтобы привозить и увозить их каждый учебный день. Во втором крыле я обустроила себе мастерскую, чтобы учиться и работать большей частью дома. Развернулась ни в чём себе не отказывая, даже спроектировала испытательный ангар и отдельный подъездной путь для клиентов на орникоптерах.

На пути из жилого крыла в рабочее я остановилась на террасе. Одна сторона её была открыта свету и воздуху, а другая заставлена личными вещами Кая из эксипольской квартиры. Меня привлёк высокий стеллаж, который раньше жил в кабинете хозяина, а теперь гулял на террасе. На полках из тонкого, как бумага, горного хрусталя стояли стеклянные, фарфоровые, керамические фигурки очень тонкой работы. Звери и люди, невиданные машины и чудовища. На первый взгляд нельзя было угадать, что объединяло разнопёрую коллекцию. Тайну открыл мне Нахель. Кайнорт собирал на пепелищах завоёванных миров уцелевшие хрупкие фигурки, которые чудом пережили нападение эзеров.

Я разглядывала карминскую птичку (или рыбку), остро ощущая родство с редкими экземплярами коллекции, когда на комм пришло сообщение от Пенелопы.

«Крус написал! Они ждут на Цараврии! У тебя сутки на сборы!»

* * *

Самина подумала, что это выглядит как выход души из тела. На её глазах дух Эйдена покинул электромеханическую оболочку стоимостью в три планеты и заявил:

— Нет, мне не нравится.

Джур опешил:

— Тело же точь-в-точь как прежнее. И начинка та же.

— А что конкретно не так? — мягко спросила Самина. — Может, кибернетики там чего-то лишнего наоптимизировали, и теперь… ну, знаешь, как бывает с обновлениями?

— Тело превосходное, снежок. Джур, и тебе большое спасибо. Ещё и ко дню рождения подгадали, — именинник старательно избегал смотреть в глаза. — Здорово. Такое красивое. И даже с бантом.

— Тогда чего тебе не нравится? — взвился герцог. — Полезай внутрь, пиявка!

— Просто оно не проходит сквозь стены.

Эйден подкрутил настройки на виртуальном кристалле в яремной ямке на горле и стал совсем неотличим от нормальных людей рядом. Только не совсем плотный пока, потому что конвисферам требовалась долгая калибровка. Джур от досады искусал себе губы изнутри. Эйден не знал, что герцог с Саминой готовят для него сюрприз. И буквально за пару дней до этого попросил Круса создать виртуальную копию своего темпорального кристалла, чтобы из обычной голограммы превратиться в конвисферу на самоуправлении. Он по привычке зашёл в кабинет через портрет старого императора, а на дверь смотрел теперь как рысь на прутья клетки.

— Дались тебе эти стены, Эй. А ты про диастимагию подумал? Как ты её вернёшь, если даже высокоэнергетические голографии не способны на захват диастиминов? Им в тебе просто не за что удержаться.

— Подумал. Мне не нужно обычное тело, Джур, я уже перерос такие носители.

— Упырь. Ты упырь точно такой, каким был. Крус слишком хорошо тебя собрал, я ему, пожалуй, за это не доплачу.

— Джур, не наседай, — попросила Самина. — Оставь нас на минуточку.

— Ой, да как хотите. Пойду. Займусь-ка, например, реальным сексом, в отличие от некоторых.

Самина опустила голову с пылающими щеками и сжатыми зубами. Она полгода ждала, когда можно будет наконец прыгнуть мужу на руки и уронить его в кровать, а не пройти насквозь. Эйден рисовал ромашку на зеркале. С этим он уже неплохо справлялся. И ещё мог мух отгонять.

— Родная, ну прости. Осталось совсем немного настроек, и ты сама увидишь, что конвисферы в этом деле дадут фору…

— Увижу? Увижу! — по лицу Самины текли слёзы. — Эйден, я хочу тебя почувствовать!

Она ощутила его рядом, как чувствуют солнце на щеке утром, и подняла голову. Эйден поцеловал её почти невесомо, и всё-таки уже по-настоящему. Его губы были тёплыми, а имитация дыхания совершенно живой.

— А долго ещё до конца твоей калибровки? — спросила Самина, уже совсем успокоившись и перебирая полуматериальные волосы Эйдена. На ощупь они были словно ветер. Конвисферы имитировали обычную материю через гравитационное и электромагнитное взаимодействие лептонов и бозонов с предметами. Настраивать их было так сложно, что на Ибрионе этим занимались единицы.

— Это займёт ещё семь целых четырнадцать сотых дня, плюс-минус две сотые. У меня не так много свободного времени на себя с тех пор, как государственные дела вернулись под мою ответственность. Но я понял кое-что очень важное. — Эйден с ловкостью конвисферы изловил муху на лету, но та сумела вырваться сквозь призрачные пальцы. — Самина, я всегда думал, что корона мешает мне заниматься тем, в чём я на самом деле хорош. Я считал медицину призванием только потому, что владел лечебной диастимагией. И только потеряв её, обнаружил, что могу делать всё то же самое, просто используя технологии Ибриона и Цараврии. Оказалось, ничто не отнимет у меня любимого дела. Не только корона, даже смерть. А вот Бюро ЧИЗ научило меня, что для императора безопаснее побыть иногда нематериальным. И мне правда нравится быть конвисферой. Это как новая ступень эволюции искинов, да и, собственно, людей, и я не хочу обратно. Просто подожди ещё неделю. Всё будет хорошо.

— Семь целых четырнадцать сотых дня, плюс-минус две сотые, — милостиво согласилась Самина, — и ты или забираешься в меня, или в электромеханическое тело с бантиком.

* * *

Неделю спустя

Отправляясь на Ибрион, мы не знали, получилось у Круса вернуть императора в сознание, или просто вышел срок, и Самина сдержала слово. Полгода от богомола не приходило вестей по делу: работа с темпоральным кристаллом была страшно засекречена.

— А вдруг, — бормотал Нахель, заводя гломериду на посадку через неделю после вылета, — Железный Аспид очнулся, свихнулся, захватил