Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Гварза присмотрелся к сарматам и еле слышно хмыкнул.

— Кет не выправил оплавления и не счистил пигмент. Спиралевидные орнаменты на ногах у обоих. Впервые такие вижу. Что сделали с Кетом, чтобы он дал их нанести?

Вепуат оглянулся на Гедимина и недовольно нахохлился.

— Рассказывай уже! Или лучше мне?

…Айзек и Гварза переглянулись.

— Сэта — наши союзники, — Вепуат пожал плечами, глядя в сторону. — Пять союзных городов — лучше, чем три.

— Ага. Союзники… — пробормотал Айзек, разглядывая слой сохнущей глины. Филки уже сошлись к душевой, и кто-то сердито фыркал, подбирая за ними лопаты. Золотистое вещество потемнело и покрылось лиловыми пятнами — в тепле «трюма» внутри сырых мешков проросла какая-то плесень. «Надо будет выжечь,» — думал Гедимин, пересчитывая пятна. «Или выморозить. Спрошу у Вепуата, чего оно больше боится. Эту глину обжигом не испортишь — можно выдать пару тысяч градусов. С местной фауной лучше не мелочиться.»

— В ближайшие дни из лагеря ни ногой! — предупредил сарматов Гварза. Айзек еле слышно фыркнул.

— Шесть дней непрерывных катаклизмов. Если это их не удержит, то предупреждения и вовсе бесполезны. Изо всех этих… странных местностей — вы, надеюсь, привезли образцы?

Вепуат с радостной ухмылкой хлопнул себя по карманам и оттопырил перья.

— Есть зрячий камень. Есть кровяной камень. Четыре вида волосяника. И всякой ерунды по мелочи. Кому сдавать? Тебе? Альготу?

— Записи — мне. Образцы… — Айзек на секунду задумался. — Разделишь между Гедимином, медиками и химбригадой.

Гедимин мигнул.

— А я при чём?

— При зрячих камнях, разумеется, — отозвался Айзек. — Камеры наблюдения — это по твоей части. Ближний периметр замкнуть, дальний — создать, наблюдательный пост продублировать… в общем, камни сам пересчитаешь и распределишь. Чертежи — Кенену на одобрение… перед работой, а не после!

Гедимин угрюмо сощурился.

— Может, он сам и поставит? Вепуат, дай сюда…

— Эй, — донеслось из-за «угла» двух «коридоров». В проход, на две трети заваленный глиной, выглянул недовольный филк.

— Уже ночь. С утра ставить кислотосборники. Может, завтра доспорите? В ближайшие дни в округе выглядывать нечего. И в гости никто не придёт. Можно и без периметров.

— Альгот! — Вепуат с радостной ухмылкой развернулся к нему. — Что, и тебя разбудили? Ну, это было лишнее. Айзек, мы пойдём…

— Ты пойдёшь, — сармат внезапно помрачнел и прижал палец к виску. — Гедимин, сдай ему образцы. Тебя кое-кто ждёт. И не первый уже день.

…Гедимин стиснул зубы. Раскалённые волокна, обвившие тело, вздрогнули и растаяли. Сармат прижал ладонь к корпусу реактора и криво ухмыльнулся.

— Ничего, я не обжёгся. Как ты тут? Всё спокойно?

«У-гу,» — прогудело внутри черепа. Волокнистое щупальце, уже слегка остывшее, легло на висок и расплелось вдоль щеки, зацепив глаз. Гедимин смигнул выделившуюся жидкость. Жжение быстро ослабевало — хранитель успокаивался.

— Поддержи «сивертсены», если им мощности не хватит, — попросил сармат, гладя корпус. — Идут катаклизмы, нужно, чтобы купол их выдержал.

«Поддержи „сивертсены“… Каким местом они вообще запитаны на этот реактор⁈» — Гедимин криво ухмыльнулся, но ухмылка тут же растаяла. «Бу-ду,» — прогудело в мозгу. «У-дер-жу. Бу-удь ту-ут. Ту-ут лу-учше.»

— Буду, — пообещал Гедимин. — Эти шесть дней — точно. Мы привезли золотую глину. Будет из чего сделать тебе корпуса.

«У-гу,» — отозвался реактор, и сармату почудилось, что он помрачнел. Горячие щупальца, незаметно отлипнув от виска, намотались на правую ладонь и уже обвили её сверху донизу. Руку жгло, но не сплошь, а мелкими пятнами — и Гедимин понял, что легли они точно на невидимые шрамы.

«Что ту-ут?» — спросил хранитель, и жжение усилилось. «Что… ху-удо. Ху-уже! Ту-уда ху-удо. Нет-туда! Угу-у?»

Щупальце ткнуло Гедимина в висок. Жжение внезапно прекратилось, сменившись приятным теплом. Сармат растерянно хмыкнул.

— Больше не пойду, — пообещал он. — Там, и правда, делать нечего.

17 день Кислоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— Четыре тонны, представляешь? — Вепуат широко ухмыльнулся. — Я же знал — могут работать, когда захотят! Теперь по всей душевой это волокно, и всё заставлено выпаривателями. Альгот занял пол-ангара. Ну да ты сам вчера видел, — ничего так он развернулся?

— Не видел, — буркнул Гедимин, скрывая зевок. Хранитель всю ночь держал сармата за правую руку, и к утру она перестала мёрзнуть даже в темноте — но вот заснуть с периодическим жжением в ладони было затруднительно. Иногда щупальца реактора накалялись добела, заставляя Гедимина просыпаться и шипеть от боли — а стоило закрыть глаза, как всё заливал холодный зелёный свет, неприятно жгущий сетчатку. Хранитель успокоился только к утру — подобрал щупальца, втянулся в реактор и напоминал о себе только пульсирующей кривой интенсивности на экране дозиметра. С тех пор, как Гедимин наблюдал эту кривую в последний раз, её зубцы стали выше. «И как-то она всё-таки связана с этими… днями Пустоты,» — думал сармат, глядя на гладкие, выправленные щитки чёрной брони. Здесь, в реакторном бункере, они разглаживались и даже плавились, не пытаясь расколоться и разлететься брызгами. «Какая-то связь тут есть, но как проверить…»

— Не видел? — Вепуат удивлённо мигнул. — Тебя что, вчера даже помыться не отпустили⁈ Айзек, мать твоя пробирка…

Айзек, только что спустившийся в бункер, только хмыкнул и кивнул на реактор.

— Все претензии — к этой форме жизни. Та-ак… Вижу, спать атомщику тоже не дали. Надеюсь, за день он время найдёт — и на сон, и на мытьё. Сейчас у люка топчется Альгот и роет гравий от нетерпения. Гедимин, есть способ собирать кислоту без защитного поля?

— Каменные цистерны с клапанами, — отозвался сармат, недовольно щурясь. — Генераторы полей есть и у вас с Гварзой. Чего ему не помогли-то⁈

…Химик вылез из-под защитного купола и бродил вдоль «бассейнов»