Первый инженер императора ІІІ - Александр Вольт

— Иван, прикройте меня, — сказал я тихо, но твердо. — Мне нужно сосредоточиться.

Кречет посмотрел на меня сначала с недоумением, потом, кажется, что-то понял. Или просто доверился. Как и все разы до того.

— Сколько времени?

— Не знаю. Столько, сколько сможете.

Я закрыл глаза, отгоняя шум боя, визг крыс, треск огня. Вдох. Выдох. Руна внутри. Камень в руке. Поток энергии… Я чувствовал его яснее, чем у реки. Он был вокруг, он был во мне, он был в камне. Связь. Я — часть этого потока.

Я представил крысоматку. Ее огромную тушу, ее злобные красные глаза. Точка. Маленькая точка между глаз. Туда. Всю волю. Всю энергию. Не хаотичное пламя ярости, как с Цепешем. Нет. Тонкий, сконцентрированный выстрел. Чистая энергия. Острая, как игла.

Руна-волна? Нет, не то. Руна силы? ᚢ. Та, что помогла толкнуть стену. Возможно. А может… может, не нужна конкретная руна? Может, нужна лишь воля и четкий образ? Руна — лишь ключ для тех, кто не имеет прямой связи? Это не более, чем теория, но как-то же я до того смог дать понять магической энергии, что я хочу? Что, если символы просто упрощают этот процесс?

Нужно попробовать прямо сейчас. Я сосредоточился на точке между глаз этой огромной крысы. Вложил в это желание всю свою волю, всю концентрацию. Почувствовал, как энергия начала собираться в камне, в руке, как она потекла по телу, словно электрический ток. Неприятное, покалывающее ощущение, но терпимое.

Снова это чувство. Оно бегало мурашками по коже. Ощущение, что я снова нахожусь на границе жизни и смерти. Ощущение близящейся безысходности.

Открыв глаза, я увидел, что кисть, в которой я сжимал Сердце Руны, светится. Мягкий голубоватый свет пробивался сквозь пальцы. Энергия концентрировалась, собиралась в плотный тугой комок.

Я выставил вторую руку перед собой и вытянул указательный и средний пальцы, оставляя все остальные сжатые в кулак. Эти два пальца — мушка, по которой я целился прям промеж глаз огромной твари.

Нужно. Ее. Уничтожить.

Над пальцами стал образовываться маленький голубоватый шарик.

Я направил руку в сторону матки крыс. Секунда. Две.

Хлопок, словно от преодоления звукового барьера. Дым развеялся от меня по кругу, будто я дыхнул из реактивной турбины, а синеватый шарик со скоростью молнии кинулся в стороны зверюги. Я едва успел заметить, как из ее головы густой струей брызнула кровь, словно от точного попадания снайперского выстрела.

Королева лютокрыс взревела так, что у меня заложило уши. Рев оборвался на полуслове, переходя в булькающий хрип. Огромная туша завалилась на бок, дернулась несколько раз и затихла.

Наступила тишина. Оглушительная. Лютокрысы, лишившись своей королевы, замерли. Затем одна, вторая, третья развернулись и бросились бежать прочь, к своим норам. Через мгновение все поле опустело. Остались лишь мы, дымящийся огненный барьер и трупы крыс.

Я стоял, тяжело дыша. Рука, державшая камень, дрожала. Тело снова налилось свинцовой усталостью, но на этот раз… я устоял на ногах. Контроль. Маленький шаг к контролю был сделан.

Тишина, повисшая над полем после панического бегства лютокрыс, была почти нереальной. Только треск догорающего огненного барьера да тяжелое дыхание пятерых человек нарушали ее. Хламники, опустив оружие, с недоверием смотрели то на распластанную тушу гигантской крысы, то на меня. В их глазах читался шок, смешанный с чем-то вроде благоговейного ужаса.

Иван Кречет первым нарушил молчание. Он медленно подошел ко мне, его взгляд был прикован к моей руке, в которой я все еще сжимал Сердце Руны, теперь снова ставшее просто теплым серым камнем.

— Что… что это было? — спросил он, сглотнув комок в горле и облизнув пересохшие губы.

Я разжал пальцы, пряча камень обратно в карман. Усталость наваливалась волнами, но я держался.

— Магия, — хрипло ответил я.

Руслан, Олег и Миша тоже подошли ближе, их лица выражали схожую смесь эмоций. Они видели результат, но не понимали процесса. И это было к лучшему. Пока что.

— Ты… ты убил ее? Одним… выстрелом? — пробормотал Олег, глядя на неподвижную тушу крысоматки.

— Очень хочется в это верить, — сказал я, фокусируя внимание на бело-серой шкуре, чей силуэт слегка плыл перед глазами. — Кажется, разведка планомерно перешла в зачистку.

Я аккуратно присел на корточки, громко хмыкнув. Почему-то пробивало на смех.

— Но было весело, да?

Первым хохотнул Миша.

— Смешно, до усрачки, барон! — сказал он. Перед глазами пронеслась картина, как он отважно размахивал своим клинком, прогоняя стаю лютокрыс от своих ног и отчаянно охраняя фланг ценой своей жизни.

Затем рассмеялся Олег с Русланом. Замкнул наш непонятный приступ хохотна Иван.

— Да, — сказал он, утирая слезу из-под глаза и осматривая поле, усеянное трупами крыс, затем посмотрел на зияющие в отдалении норы, из которых больше никто не показывался. Его лицо медленно разгладилось, напряжение ушло, сменившись мрачной удовлетворенностью.

— Да, барон, — он снова посмотрел на меня. — Кажется, ты только что избавил нас от серьезной головной боли. И открыл дорогу к садам.

— Если бы не вы, — тут же я напомнил своим спутникам, что в случившемся не только моя заслуга. — Ничего этого не было бы.

Иван кивнул моим словам, после чего повернулся к своим людям.

— Посмеялись и хватит. Миша, Олег — проверьте периметр, убедитесь, что твари окончательно убрались. Руслан — собери болты, какие сможешь найти, пригодятся. Барон, — он снова повернулся ко мне, — тебе бы отдохнуть. Выглядишь неважно.

Я действительно чувствовал себя выжатым, словно мочалка после мойки посуды. Голова кружилась, руки дрожали. Использование магии, даже такое точечное, отняло колоссальное количество сил.

Но надо было двигаться дальше. Несмотря на то, что опасность миновала и нам не нужно было бежать, как у городка возле трассы «М-шестьдесят один», останавливаться я не планировал. Хотя… кажется я действительно перенапрягся.

Пока хламники деловито осматривали поле боя, собирали трофеи в виде уцелевших болтов и проверяли норы, я все же взял маленькую паузу отдышаться. Нужно было хотя бы уверенно стоять на ногах и держаться в седле.

Этому миру некому будет помогать, если по пути к нашим райским кущам я свалюсь с лошади и сверну себе шею.

Все же, раз теперь пусть временно чист, пока эти твари забились по щелям, дрожа от страха, мы сможем проехать спокойно верхом.

— Все чисто,