Не тот год - Михаил Владимирович Баковец

Да уж, с моими знания юлить, придумывать или отмалчиваться будет, пожалуй, даже опаснее, чем вывалить всю правду о себе. В последнем случае, как минимум, у меня есть что предоставить в качестве доказательств.

— А кто спрашивает, товарищ майор государственной безопасности? — в наглую поинтересовался я у него.

Милиционер побелел и вспотел, как бутылочка беленькой, выставленная на стол из холодильника.

Тот молча расстегнул пуговку на кармане гимнастёрки, достал удостоверение, раскрыл его, поднёс к решётке и сказал:

— Майор…

Бинго! Иванов оказался не просто крупной шишкой в системе НКВД, но и являлся самим порученцем Берии.

— Товарищ майор, вы-то мне и нужны! — обрадовался я. — У старшины лежат мои вещи, которые нужно срочно переправить в Москву. Уверен, что кое-какие из них заинтересуют даже товарища Сталина.

Почти у всех глаза стали размером по пять рублей. До меня только после чужой реакции дошло, что здесь не привыкли вот так просто называть главу государства. Это, если так можно сказать, конщунство.

— Хм… хм… ну, это не вам решать, товарищ Карацупа. Или Кузнецов? — кашлянул майор. Потом повернулся к милиционеру. — Откройте.

После того, как я получил условную свободу, майор отправил одного из сержантов с милиционером за вещами, а сам с парой своих коллег и со мной устроился в соседней комнате, где меня уже пытался допрашивать местный представитель закона. До момента появления милиционера и особиста с большим брезентовым свёртком, обвязанным тонкими ремнями, с бумажками с печатями мы играли в гляделки.

— Вот тут всё, что было при товарище и что нашли в лесу. Я везде печати поставил. Видите? Всё целое, никто не трогал, — торопливо доложил майору младший милиционер, потея, как будто был болен лихорадкой.

— Вижу. Вы пока свободны. Далеко не уходите, побудьте рядом с домом.

— Слушаюсь.

Свёрток вскрывал лейтенант. Он же аккуратно разложил часть вещей на столе, а часть на лавке рядом с ним.

— Артём Владимирович? — наконец, вновь обратился ко мне майор.

— Андрей Михайлович, — правильно представился я.

— Лев Алексеевич, — в свою очередь назвался тот.

— Очень приятно.

— Взаимно. А теперь, расскажите, что из себя представляет каждая из этих вещей. И в первую очередь меня интересует устройство для фотографирования.

— Если всё рассказывать, то не будут ли ваши коллеги лишними? — уточнил я. — Кое-что прозвучит так, словно я сумасшедший.

— Мне нужно сначала в этом убедиться.

— Хорошо, как скажете, — хмыкнул я и показал на чехол с телефоном. — Устройство там.

Как и с милиционером с первого раза набрать пароль у майора не вышло. Он давил на экран с такой силой, что по нему шла фиолетовая волна. Как на кнопки на современной печатной машинке. У меня от такого обращения сердце кровью обливалось.

— Да аккуратнее! — взмолился я и в сердцах добавил. — Там хрупкая электроника. Её нужно носом касаться, если пальцами не получается!

К моему удивлению мои слова не были проигнорированы. Кажется, мной так плотно заинтересовались, что любую фразу готовы проверять, чуть ли не пробовать на зуб.

— Это как?

— Вот так, — я поднёс пустую ладонь и несколько раз коснулся ей кончика носа.

— Хм, — майор с сомнением взглянул на экран, а затем сделал так, как я показал.

Со второго раза у него вышло набрать нужную комбинацию для разблокировки экрана. Жаль, что у меня не было второго сотового, чтобы снять видео о том, как грозный майор НКВД водит носом по телефону с самым серьёзным и очень напряжённым лицом. Выглядело это достаточно забавно. Забавно, хм, в иной ситуации. Например, при просмотре ролика в каком-нибудь тик-токе.

Его сразу же заинтересовала картинка. У меня там стояло фото международной космической станции на фоне Земли с висящим рядом космонавтом на тросу́.

— Это что? — вперил он в меня взгляд и повернул в мою сторону телефон. — Это же фотография? Откуда?

— Космическая станция с космонавтом в скафандре на орбите нашей планеты. Примерно, четыреста километров от поверхности Земли, — сказал я чистую правду. Удивлять так удивлять.

И тишина.

— Брешет, — наконец, вырвалось у лейтенанта. Сержант молчал. Он, наверное, даже не особо понял о чём речь. Лейтенант понял, но не поверил, не осознал. Майор… майор же о чём-то задумался. По его взгляду было видно, что он настолько глубоко погрузился в себя, что для него сейчас нет ни этой комнаты, ни нас.

— Так, все выйдите из дома. Никого к нему не подпускать. Самим ближе пяти метров к окнам не подходить, — резко пришёл в себя особист и принялся отдавать короткие чёткие команды.

— Товарищ майор, вы уверены? — спросил его помощник.

— Выполнять!

Тон у Иванова был такой, что первым из комнаты вышел сержант. Даже вылетел. За ним торопливо зашагал лейтенант, буцкая сапогами по щелястому полу. Майор встал, проверил дверь, закрыл окно, вернулся обратно на прежнее место и спросил:

— Это правда?

— Правда. Если вы мне решили поверить, то хочу сразу представится. Я Андрей Михайлович Дианов, рождён в одна тысяча девятьсот девяносто пятом году, — сразу выкладывать про Российскую Федерацию не стал, чтобы подсознательно не настраивать против себя.

— Ещё.

— Служу оперуполномоченным в уголовном розыске, капитан.

— Тяжело служить? Банды? Я же вижу, что вы не из кабинета сюда попали. И не просто на перекрёстке стояли. Ощущение, что вы воевали.

— Воевал, — коротко кивнул я. — Несколько лет назад. Почти три года на фронте.

— С кем? Против кого?

— На Украине против нацистов и бандеровцев.

— Кто такие бандеровцы? — нахмурил брови собеседник.

— Последователи Степана Бандеры. Он сейчас один из лидеров ОУН, — припомнил я, чуть покопался в памяти и добавил. — В середине или конце тридцатых по его приказу националисты в Польше убили нескольких известных людей. Один из них был послом СССР и разведчиком. Кажется, даже другом Судоплатова…

— Андрей Майлов, — неожиданно перебил меня майор. — Я понял о ком вы, Андрей Михайлович. Но при чём тут мелкий вожак из УПА и война в СССР на Украине?

— Не хочу вас расстраивать, но СССР развалился в начале девяностых. Перед моим рождением. Украина получила самостоятельность, во власть пришли те, кто ненавидит русских и СССР. Они вырастили два поколения нацистов и сделали