Не тот год - Михаил Владимирович Баковец

В теле немедленно появилось нечто. Это невозможно описать словами, нужно прочувствовать лично. Сколько будут действовать заговоры я не знал. Тем более энергии в теле было не так много. По внутренним ощущениям — сил вряд ли хватит на ещё одно применение магии. Придётся опять ждать, когда пополнится резерв. Или воспользоваться очень грязным и опасным способом для этого. Самое важное то, что после наложения заговоров вся боль и скованность со слабостью исчезли.

«Вот теперь повоюем», — обрадовался я.

С пола я взлетел, как пушинка по воле ветра. Карабин в руках казался невесомым и удобным. Когда я приложил его к плечу, то он показался мне частью тела. Встав слева у оконного проёма, я бросил быстрый взгляд на улицу. Во дворе в рассветных лучах лежали несколько человеческих тел среди воронок и посечённых деревьев. Метрах в ста стояла кирпичная стена не то казармы, не то бастиона или как там правильно называются сооружения крепости. Под стеной залёг с десяток немцев, которые стреляли по госпиталю. Внимание привлекли трое. Пулемётчик с помощником и прикрывающий их стрелок с винтовкой.

Первым на «мушку» попал пулемётчик, как самый опасный среди прочих противников.

Я ждал сильной отдачи от выстрела. Всё-таки карабин использовал мощную мосинскую пулю и должен был брыкаться из-за укороченного ствола, как норовистый жеребец. Но в реальности я ощутил лишь сильный толчок. Будто кто-то по-дружески хлопнул ладонью в плечо. Не отрывая взгляда от врагов, держа оружие за цевьё левой ладонью, я правой передёрнул затвор, выбрасывая пустую дымящуюся гильзу. Первым выстрелом я не промахнулся. Да и не мог просто. Тут и дистанция плёвая. Как говорил один мой знакомый: зачем стрелять, кирпичом доброшу. И заговор помог интуитивно правильно прицелиться. Пуля пробила голову немцу вместе с его каской. Вторая повторила то же самое с прикрывающим пулемётный расчёт солдатом. Третья прикончила второй номер. Когда я перевёл оружие на следующего, то вместо выстрела раздался сухой щелчок. Патроны в магазине кончились. Предыдущий владелец до меня, оказывается, успел выстрелить дважды.

Я упал на корточки и на трёх конечностях, держа в правой руке карабин, метнулся к парню. К этому моменту он был уже мёртв.

— Извини, — шепнул я ему сам не зная зачем и потянулся к ремню, на котором висели подсумки.

В этот момент интуиция закричала об опасности. Толком ничего не осознав я растянулся на животе на полу рядом с трупом. А через две или три секунды в разгромленной палате вновь раздались несколько взрывов гранат.

Сначала я подумал, что это вновь дали о себе знать немцы под стенами госпиталя. Но уже через мгновение увидел сквозь завесу пыли и дыма четыре фигуры, ворвавшиеся в помещение через широкий дверной проём. Ещё недавно он был прикрыт двустворчатыми дверями. сейчас же обе створки валялись на полу. Один из врагов был вооружен автоматом, другой винтовкой. Двое держали в руках пистолеты. Их длинноствольное оружие висело за спиной. Они сходу открыли частую стрельбу по всем, кто шевелился или просто подавал признаки жизни.

«Ловкие суки. Явно не в первый раз такое проделывают», — пронеслось в моей голове.

Я внимательно за ними наблюдал, ловя момент, когда они не будут смотреть в мою сторону. Но так и не смог этого дождаться. Вся четвёрка разделила для себя палату по секторам и стремительно зачищала их. Про заговор отвода взгляда я напрочь забыл. Только когда один из немцев оказался рядом всего в двух метрах, мазнул взглядом по мне и не обратил внимания, до меня дошло:

«Да меня же они не видят и не слышат!».

Прошедший мимо меня солдат в это мгновение замер, чтобы сменить магазин в пистолете.

Я быстро поднялся на ноги за его спиной. Подождал, когда он приведёт оружие к бою и левой рукой схватился за шею, а правой за пистолет. Получившие силу слесарных тисков пальцы с лёгкостью смяли хрящи трахеи.

Как только в руке оказался пистолет, я толкнул умирающего гитлеровца на одного из его товарищей, а сам быстро опустился на одно колено, навёл пистолет на автоматчика и спустил курок. Девятимиллиметровая пуля ударила его в правую сторону груди, заставив дёрнуться назад всем телом, а потом упасть. Следующий свинцовый гостинец словил дальний фриц. Последним я пристрелил того, кого чуть не сбил телом раненого. Ну, и добил умирающего, пускающего кровавую пену и какую-то слизь изо рта и хватающегося руками за свою шею. Всё сделал так быстро, что никто из немцев ничего не успел понять.

Чуть подождал, переводя дух, а затем осмотрелся. Увиденное заставило замереть моё сердце и заскрипеть зубами. Почти все вокруг меня были мертвы или тяжело ранены. Несмотря на скоротечность боя, немцы успели достать каждого, кто успел выжить после уличного обстрела и взрывов гранат. Хотя тут и было на ногах от силы восемь или девять человек, включая моих телохранителей. Первым порывом было хоть как-то помочь раненым, но сделав несколько шагов к ближайшему, я остановился, услышав шум в коридоре. Под чьими-то сапогами хрустела сбитая со стен штукатурка и трещали осколки стекол.

За ремнями у двоих немцев торчали гранаты с длинными рукоятками. Достав их, я поочередно скрутил с каждой колпачки и чуть потряс. Наружу вывалились шнурки с керамическими уплощёнными шариками на концах.

Выглянув в коридор, я увидел совсем рядом с собой группу немецких солдат, прижавшихся к стенам. У этих в руках были карабины. Видимо, я только что уничтожил особую штурмовую группу. Остаток отделения сейчас ждал от них какой-то команды или сигнала.

«Сейчас получите», — злорадно подумал я и дёрнул за шарик первой гранаты, после чего кинул её в коридор.

— Внимание!

— Граната!

Закричали на несколько голосов враги и рванули в разные стороны. Почти все успели укрыться. Кто в соседних палатах, кто за углом коридора. И только потом граната взорвалась.

«Что за чёрт? Почему так долго?».

Прошло секунд семь, а то и все десять с момента, как сработал тёрочный запал.

Ну, ладно, значит будем работать по-другому. Я подобрал с пола МП, выдернул из него магазин и вставил новый, забрав тот из подсумка мертвеца. Хотел прихватить ещё, но вдруг оказалось, что мне их некуда прятать. Я был полностью голым. Ни клочка одежды на теле.

В это время в коридоре вновь зашевелились