Не тот год - Михаил Владимирович Баковец

здания. Здесь присел на одно колено, перевёл дух и сделал ещё один рывок вдоль стены. Когда здание закончилось, я быстро выглянул за угол, убедился, что там чисто и завернул за него. Целью было дальняя постройка. Вроде как очередной склад. Вроде как в подвальных этажах оборудованы казематы. А из них проходят подземное ходы во все стороны крепости. Даже под Бугом и Мухавецом. Всё это я вычитал в интернете в своём времени, когда меня однажды занесло в Брест ещё перед войной. Многие считают выдумкой наличие тайного подземного эшелона помещений и проходов. Другие ссылаются на них, когда речь идёт о последних защитниках крепости, которые совершали налёты на немецкий гарнизон аж ещё зимой. Если мне повезёт (или наоборот), то я смогу лично приоткрыть завесу тайны над этой легендой.

Я сунулся к очередной постройке и едва не наткнулся на группу немцев, которая обстреливала не то оборонительные стены, не то… как их там… люнеты, кажется. Оборонявшие их красноармейцы неведомым образом смогли зайти в тыл немцам, занять позиции и ударить врагам в спину. Судя по нескольким неподвижным телам в фельдграу, застывших в неестественных позах на земле, первый удар был очень удачным.

Пришлось возвращаться и заходить с другой стороны, прикрываясь дымом горевшего дровняка и каких-то… телег, что ли, от немецких взглядов. И вот тут меня достали. В спину в правую лопатку будто кувалдой ударило. Я не удержался на ногах и упал на землю, приложившись ещё и грудью. Дыхание мгновенно перехватило, а перед глазами забегали чёрные мушки.

— Кха, — кашлянул я и изо рта вырвался кровавый сгусток. Перевернувшись на бок, я коснулся груди, где пекло, будто мне положили там перцовый пластырь, а затем посмотрел на ладонь. На пальцах остались пятна крови. — «Конец, приплыли».

Сквозное ранение с пробитием лёгкого — это почти верная смерть в моей ситуации. Чтобы спастись у меня был один вариант. И действовать требовалось быстро.

— Велес, батюшка, поделись силой! В заклад отдаюсь, чужую руду обещаю! — проговорил я заговор. Я эти слова больше в мыслях произносил, чем в слух. С губ срывался едва разборчивых хрип. Спустя секунду после этого тело словно разрядом электричества пробило. Было больно. Перед глазами всё потемнело. Через несколько ударов сердца, которые набатом отдавались в ушах, чернота и боль схлынули. В том числе и в груди. Нет, рана никуда не делась. Просто в теле сейчас было столько магической энергии, что она без всяких заговоров-наговоров укрепила каждую клеточку и принялась потихонечку залечивать повреждения. Но это всё долго. Обязательно стоит упомянуть, что под сердцем поселилась колючка — напоминание про обещание жертвы. Не отдам чужую жизнь — лишусь своей. Следом я забормотал новый заговор на мгновенное излечение. Слов там хватало, поэтому ушло у меня на это с полминуты. Уже в процессе произношения мне стало заметно легче. Пользуясь этим моментом, я вскочил с земли и бросился за угол склада. Промчался вдоль стены, отплёвываясь кровью и продолжая произносить заклинание. Возле угла притормозил и выглянул. — Чёрт!

Там среди воронок и руин кирпичного старого здания расположились немцы. Очень много немцев. Не меньше взвода. Они вели беспокоящий огонь по, вроде как, доту в сотне метрах впереди. Перед советской огневой точкой зияла огромная воронка диаметром метров тридцать-сорок. Даже не могу представить, что за снаряд мог её оставить. Или немцы уже успели провести авианалёт, пока я валялся на больничной койке?

— Перун, к тебе взываю! Да будет сила у меня медвежья, глаз соколиный и ловкость рыси! К тебе взываю вновь, Перун! Пусть взор врагов не имет мя, пусть видят тьму да пустоту, свой шаг уводят от меня! — быстро прошептал я заговоры, которые меня уже выручили совсем недавно.

Вовремя. Буквально через пять секунд из-за угла показалась напряжённая морда немца. Вся потная, блестящая от влаги и с потёками грязи. В руках он держал автомат на высоте груди и не прижимая приклад к плечу.

— Густав, что там? — крикнул кто-то за его спиной.

— Никого. Показалось или красный удрал, — ответил автоматчик.

— Как удрал, так и вернётся. Дьявол, откуда они тут взялись! Там же вторая рота должна прикрывать этот край.

— Густав, Карл! — до моих ушей донёсся голос ещё одного немца, находящегося значительно дальше переговаривающейся парочки. — Оставайтесь там, чтобы никто нам в спину не зашёл.

— Есть, господин лейтенант, — отрапортовал невидимый мне Карл. Через десяток секунд он появился вживую. В отличие от автоматчика, Карл держал в руках винтовку. За ремнём у него были заткнуты три гранаты. Карманной артиллерии у врага я обрадовался, как подарку на день рожденья. Вот-вот эти причудливые гранаты станут моими. Я уже навёл на парочку автомат, готовясь срезать их одной очередью, как вдруг кто-то меня опередил. Обострённым зрением смог увидеть, как в каске Густава появилась маленькая дырочка, и одновременно из щеки вылетел сгусток крови. Немца бросило на стену постройки, по которой он громко прошкрябал краем испорченного шлема. Карл удивил своей прытью. Он спиной назад, не теряя времени на разворот, метнулся назад за угол. Но не успел и упал, сваленный очередью из моего «шмайсера». МП-40, конечно, но эту модель так привыкли называть именем конструктора, не имеющего никакого отношения к пистолету-пулемёту, что даже спустя десятилетия эта ошибка кочует из уст в уста.

Немец ещё был жив, когда я подскочил к нему и выдернул из-за ремня гранаты.

— Карл, что там у вас? Куда Густав стрелял? — вновь раздался всё тот же командный голос, принадлежавший некоему лейтенанту. Выглянув из-за здания, я выцепил взглядом немца с очередным автоматом, в каске и с болтающимся биноклем на груди, который внимательно смотрел в мою сторону, приподнявшись в воронке. Бросив гранаты под ноги, я взялся за пистолет-пулемет, болтающийся на груди на ремне, приложил приклад к груди, прицелился и короткой очередью свалил вражеского офицера. И тут же отстрелял остаток магазина по остальным, кто лежал передо мной, как на ладони. Зацепил всех, кого увидел. На такой близкой дистанции да из автоматического оружия попал бы даже стажёр, пришедший на службу пару месяцев назад и побывавший всего на нескольких «трёхпатронных» стрельбах.

Как там у одного военного певца пелось:

«… выдают мне три патрона и тяжёлый пистолет…».

Эх, хорошие у него песни есть. Помню, как у нас в подразделении их пели под гитару. А когда не было сил, то просто слушали запись самого певца.

Оказавшиеся среди молота