Господин следователь 9 - Евгений Васильевич Шалашов

Соответственно, судебный следователь по особо важным делам обязан проверить — сам ли генерал решил покончить с собой, или ему кто-то помог? Конечно, лучше бы сам, мне и работы меньше (спущу все на полицию), да и вернусь домой, начну составлять «Записки о Шерлоке Холмсе».

Но это в идеале. А так, все может быть. Теперь же пора облачаться в мундир, а коли труп, то сойдет и «подменка» — штаны с заплаткой на заднице ( ее все равно не видно), сюртук, со штопкой на рукаве. И орден святого Владимира с отколотой эмалью. В общем — красавец!

Не так и много у нас в городе проживает генералов (настоящих, имею в виду, не статских), пусть даже и отставных. Подозреваю, что только один и есть. Остальные выходцы из местного дворянства, дослужившись до столь высоких чинов, предпочитали иные города.

Но это не из-за отсутствия патриотизма. Чаще всего господам генералам (а еще полковникам и прочим офицерским чинам), после выхода в отставку просто некуда возвращаться. Имений на исторической родине нет, родители умерли, их дома обветшали, а сами господа офицеры из Череповецкого уезда жили только на жалованье, как и подавляющее большинство дворян Российской империи. Кажется, таких насчитывается 98%?

Поэтому, выслужив свои «календари», оставались доживать свой век на пенсионе там, где их заставала отставка. А тех, кто получил в наследство хоть какое-то поместье или иную недвижимость, возвращался к родным пенатам в лавровых венках, можно посчитать по пальцам.

Генерал-майор в отставке Григорий Алексеевич Калиновский являлся одним из исключений. У него-то есть имение неподалеку от города (и всего-то семьдесят верст) и двухэтажный каменный дом на Дворянской улице.

С генералом мне сталкиваться не доводилось. Знаю, что есть у нас такой, в храме встречались, но коли он в поле зрения следствия и полиции не попадал, зачем он мне нужен? Возможно, если бы я посещал Дворянское собрание, заходил с визитами к представителям своего сословия, так и познакомились бы. И он мне не нужен был, а уж я-то ему тем более.

Двухэтажный, да еще и каменный дом для Череповца — тоже редкость. У Милютина, у братьев Демидовых, да у купчихи Волковой. Кажется, еще у кого-то есть, сразу не вспомню. У остальных первый этаж из камня, второй из дерева. Вон, даже у самой известной дворянской фамилии в наших краях — Верещагиных, дом деревянный. Слышал, что они его собираются продавать, подумывал даже — а не купить ли, потом раздумал. Зачем мне огромный дом на один год? Если только потешить свое самолюбие — мол, живу в доме, где родился великий художник-баталист. Но не стоит оно того. Купить-то куплю, но потом мне двухэтажный дом не продать.

При желании, дом Калиновского можно назвать и особняком, и городской усадьбой. Расположен не прямо по улице, а в глубине, а вокруг деревья и кусты. Есть еще флигель, какие-то службы. Возможно — каретный сарай, и конюшня. Но, в принципе, не обязательно. Если нет надобности разъезжать туда-сюда, то коней и коляску можно и напрокат взять. Лошади, если их держать просто так, удовольствие дорогое. А помимо лошадей еще и конюх понадобится, и кучер. Так что, свои выезды имеют только те, кому жизненно важно в течение дня перемещаться часто и быстро.

Не люблю я городских усадеб. Все закрыто от чужих глаз, соседей мало. Случись что — свидетелей не отыщешь.

Около входа меня встретил городовой Смирнов.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие, — козырнул Федор, а я лишь кивнул и протянул ему руку.

Может, не полагается мне с нижними чинами здороваться за руку, но они это ценят. Да и не в армии мы.

— Здесь? — на всякий случай уточнил я, кивая на дверь. Мог ведь хозяин и в сарае удавиться, и на конюшне. Его усадьба, где хочет, там и вешается.

— Так точно. В кабинете удавленник.

В сопровождении городового прошел внутрь. Дом хороший, но запущенный. Такое впечатление, что здесь убираются крайне редко. А для большого дома и прислуги нужно много. И где, кстати, прислуга?

Поднялись наверх, на второй этаж. В коридоре, около раскрытых дверей в кабинет, уткнулся лицом в стенку плачущий старик. Скорее всего, слуга покойного. Значит, первый свидетель у меня есть. Как отрыдается, так и допрошу.

А посредине комнаты стоял недовольный доктор Федышенский и рычал на Савушкина:

— Н-ну? Снимать-то его кто станет? Мне прикажете? Или мне прямо на весу осмотр проводить?

— Сейчас его высокоблагородие следователь прибудет, осмотрит удавленника, место преступления, тогда и снимем, — спокойно отозвался Спиридон Савушкин. — Он тут давно висит, повисит еще немножечко.

— За Чернавским послали? — обреченно вздохнул лекарь. — Вам что, своей работы мало? Если Чернавский, сразу скажет, что здесь убийство произошло, даже если убийства никакого нет. В крайнем случае наш следователь сам кого нибудь подвесит. Да, господин унтер-офицер, а с чего вы взяли, что висит он давно? Вы что, лекарем или фельдшером стали?

Эх, не любят доктора, если кто-то пытается проявить собственную эрудицию. Понимаю. Сам слишком умных не люблю.

Но Спиридона Савушкина так просто с толку не сбить.

— Господин доктор, а тут и лекарем быть не нужно — холодный он, и давненько. Всю ночь провисел, и утро.

Михаил Терентьевич стоял спиной ко мне, поэтому не видел, что я остановился и внимательно слушаю. Зато Савушкин, завидев следователя, воспрянул духом. Понятно, что полиции не улыбается заполучить лишнее преступление (если оно имеет место быть), но ворчание лекаря немало всех забавляло.

— Михаил Терентьевич, вы опять занимаетесь сокрытием преступлений? — поинтересовался я. — Чему полицейских чинов учите?

От неожиданности, доктор вздрогнул. Терпеть не могу, когда заходят со спины и пугают, поэтому сам всегда захожу, но здесь уж сам бог велел. К тому же, я имел на это моральное право. Ишь, поклеп на следователя возводит. Если дедушка сам повесился, возражать не стану. Тьфу ты, выразился неудачно. Я к тому, что, если это самоубийство, так и ладно, но если нет, извините.

— Здравствуйте, господа, — вскинул я ладонь к фуражке, поприветствовав и нижних чинов, и доктора. Ручкаться не стал (Федышинский, небось, из анатомички, а Спиридон признался, что труп щупал), зато сразу же принялся за осмотр.

Итак, что мы видим? А видим мы покойника, как уже сказано выше, болтающегося посередине комнаты. Одет отставной генерал в цивильное платье — серый сюртук, штаны в полоску. Одна нога обута в туфлю, вторая в носке,