Библиотекарь из другого мира - Ли Ан

— Привычка. К тому же сегодня ко мне должны прийти пациенты.

Пока мы завтракали, Альберт листал мой журнал, который я оставила на столе. Время от времени он удивленно поднимал брови и задумчиво кивал.

— Элиана, — наконец сказал он, отложив записи, — откуда у тебя такой... научный подход?

Я осторожно отпила чай, обдумывая ответ:

— Отец учил меня наблюдать и записывать. Говорил, что память обманчива, а написанное остается.

— Но здесь есть методы, которых я никогда не видел, — Альберт указал на страницу с описанием лечения Бориса. — Эта "стерилизация" инструментов, промывание ран кипяченой водой... Большинство лекарей считают воду вредной для открытых ран.

— А разве не логично? — я поставила чашку на стол. — Грязь вызывает загноение. Чистая вода смывает грязь. Значит, чистота предотвращает нагноение ран.

Альберт медленно кивнул:

— Логично... Но не все логичное принимается легко. Я лечу уже сорок лет, и мне понадобилось время, чтобы заметить: у тебя раны заживают лучше и быстрее.

— Вы наблюдали за моими пациентами?

— Вчера вечером встретил того кузнеца, Бориса. Он показал руку — рана затягивается чисто, без гноя. При том, что порез был серьезный.

Альберт отпил чай и продолжил:

— Знаешь, в моем городе есть лекарь, который лечит "по старинке". Все раны мажет медвежьим жиром и заворачивает в грязные тряпки. Половина пациентов умирает от заражения крови. А он считает, что так "положено", что болезнь забирает слабых.

— Болезнь забирает незнающих, — сказала я. — А знание спасает даже слабых.

— Мудрые слова. — Альберт улыбнулся. — Сегодня ты покажешь мне свои методы?

— Конечно. У меня назначены три пациента — приходите понаблюдать. А вы расскажете о своих способах лечения? Мне интересно узнать, какие травы растут в ваших краях.

— Обязательно. Кстати, я привез семена нескольких растений, которых здесь нет. Если хочешь, можем посадить их в твоем саду.

Сердце екнуло от радости. Новые растения — это новые возможности лечения!

— Это было бы замечательно!

Мы допили чай в уютной тишине. Потом Альберт снова взял мой журнал и задумчиво пролистал несколько страниц.

— Знания — это живая река, — сказал он наконец. — Она должна течь, а не застаиваться в болоте. Многие лекари ревниво охраняют свои секреты, боясь конкуренции.

— Именно поэтому я веду записи, — ответила я. — Чтобы знания не умерли со мной. Чтобы следующие поколения лекарей не начинали с нуля.

— Мудро. Очень мудро для такого юного возраста. — Альберт закрыл журнал и посмотрел на меня внимательно. — Скажи, а ты думала о том, чтобы обучать других? Передавать свои методы молодым лекарям?

— Думала. Но здесь так мало тех, кто умеет читать и писать...

— А кто сказал, что знания можно передавать только через письмо? — Альберт улыбнулся загадочно. — Есть и другие способы.

Я вспомнила о своих экспериментах с кристаллом и почувствовала, как по спине пробежала дрожь предвкушения.

Возможно, сегодня я узнаю что-то очень важное.

***

После завтрака мы прошли в мастерскую, и я начала готовиться к приему пациентов. Альберт устроился на стуле у окна, наблюдая за каждым моим движением с интересом ученого.

— Сначала инструменты, — объяснила я, наполняя котелок водой и ставя его на огонь. — Ножи, иглы, ножницы — все должно быть прокипячено.

— Интересно... — Альберт наклонился вперед. — А откуда такая уверенность в пользе кипячения? Большинство лекарей просто протирают инструменты тряпкой.

— Отец говорил, что болезни переносятся невидимыми частицами, — ответила я, опуская металлические инструменты в кипящую воду. — Высокая температура их убивает.

— Невидимыми частицами... — повторил Альберт задумчиво. — Твой отец был мудрым человеком. А руки?

— Руки тоже нужно мыть. Горячей водой, тщательно. — Я показала ему, как тру ладони мылом, как очищаю под ногтями. — Наши руки касаются многого в течение дня. Кто знает, что мы можем перенести в рану?

Альберт кивнул и, к моему удивлению, тоже пошел мыть руки.

— Логично, — сказал он, возвращаясь. — Простые решения часто самые эффективные.

Пока инструменты кипятились, он достал из своей сумки небольшой мешочек с травами.

— Теперь мой черед показать тебе кое-что. — Альберт развязал мешочек и высыпал на стол несколько сухих растений. — Умеешь ли ты определять качество трав по запаху?

Я наклонилась к травам и вдохнула. Знакомый аромат, но с непонятными нотками.

— Это ромашка, но... другая?

— Хорошо! — одобрил Альберт. — Это действительно ромашка, но собранная в неправильное время. Смотри — цвет тусклый, запах слабый. Такая трава практически бесполезна.

Он достал другой образец:

— А это — ромашка, собранная в нужное время, в сухую погоду, правильно высушенная. Чувствуешь разницу?

Запах был ярче, насыщеннее, с медовыми нотками.

— Вижу. А как определить нужное время сбора?

— Для каждого растения свое. Ромашку в начале цветения, в полдень, когда роса высохла. Корни осенью или ранней весной. Листья до цветения.

Я слушала внимательно, записывая каждое слово. Эти знания — золото!

— А вот это, — Альберт показал растение с мелкими белыми цветочками, — у нас называют звездчаткой. Очень хорошо заживляет раны, почти как твой подорожник, но действует мягче.

— Звездчатка... — я осторожно понюхала сухую траву. — А где она растет?

— Во влажных местах, в тени. Можно найти у ручьев. — Альберт улыбнулся. — Если хочешь, покажу тебе несколько мест, где она есть.

Он достал еще два пучка:

— Горечавка — для пищеварения, но очень горькая. Нужно совсем немного. А это медвежье ухо — от кашля лучше средства не найти.

Я старательно записывала названия, описания, способы применения. А Альберт тем временем достал свой собственный журнал — потрепанную кожаную книжку — и записывал мои методы стерилизации.

— Удивительно, — пробормотал он, водя пером по странице. — Сорок лет лечу, а таких простых вещей не знал.

— А я не знала о звездчатке и медвежьем ухе, — ответила я. — Вот почему знания нужно передавать.

Альберт поднял голову от записей и посмотрел на меня:

— Элиана, а ты думала о том, чтобы собирать лекарей вместе? Устроить что-то вроде... совета? Чтобы все могли поделиться опытом?

Идея показалась мне замечательной:

— Это было бы прекрасно! Сколько знаний могло бы сохраниться...

— Значит, обдумаем это, — кивнул Альберт.