Бои местного значения - Дмитрий Аркадьевич Зурков

и начинает смаковать подробности. — Как не поинтересуюсь, то он на стрельбище, то на штурмовой полосе, то на тактическом поле… Хочу напомнить Вам, Денис Анатольевич, что полковники в армии не бегают. Потому, что в мирное время это вызывает смех, а в военное — панику…

— А не подскажете — какой из батальонов и полков в Вашей бригаде наиболее боеспособный⁈.. А, Ваше высокопревосходительство⁈.. И кто по этой самой причине первым под пули пойдёт⁈.. Только потому, что у остальных боеготовность на уровне мирного времени!!! Не надоело побасенки рассказывать про русский паровой каток и про то, что медленно запрягаем, и только потом быстро едем⁈ А пока раскочегаримся, сколько похоронок писарям настрочить надо будет⁈.. — Если Келлер и решил перевести всё в шутку, то поздно пить боржоми — уж рвануло, так рвануло. — Достало меня это всё! До самых печёнок достало!!! Если я Вас не устраиваю, рапорт об отставке будет в штабе бригады через час!!!

— Не торопитесь, господин полковник! — Голос ВэКаэМа заставляет всех вскочить и повернуться к входной двери, приняв строевую стойку.

Регент, незамеченный в пылу словесной баталии, как я понял, услышал весь мой эмоциональный монолог. Потому следующая фраза, несмотря на мягкость, прозвучала, как приказ:

— Через неделю, Денис Анатольевич, то есть в следующий вторник хотелось бы видеть Вас в два часа пополудни в Аничковом дворце. От обязанностей флигель-адъютанта Вас ведь никто не освобождал. Надеюсь, Фёдор Артурович не станет возражать?

Бюрократишка в генеральских погонах возражать, естественно, не стал. А потом скандал в благородном семействе быстро отодвинулся куда-то на задворки памяти, ибо когда Регент озвучил повестку дня, все присутствующие тут же прониклись вниманием и серьёзностью…

— Как Вы все знаете, господа, два года назад, когда Алексею исполнилось шестнадцать, Семья собиралась на совет, где обсуждался вопрос о том, кто и когда взойдёт на Престол. Тогда мне удалось получить отсрочку на два года, мотивируя состоянием здоровья Наследника. В августе срок истекает, и в ближайшее время все Романовы снова соберутся по этому поводу. Для Вас не секрет, что Цесаревич не в состоянии править…

Ну да… Один только февральский насморк чего стоил! Дочихался парень до носового кровотечения, чуть ли не сутки его останавливали. Да и по словам Ивана Петровича внутрисуставные кровотечения сделали своё чёрное дело — ходить он может с трудом, колени болят неимоверно. Император на костылях, или в инвалидной коляске — нонсенс. Это с Рузвельтом в Штатах прокатило, у нас — другой менталитет. Не может, типа, принести удачу своему роду вождь-калека…

— … Ольга с тех пор носит титул Цесаревны, хоть это вызывает и поныне глухое недовольство. И за эти два года научилась многому, тем паче, что давно присутствует на всех заседаниях Первого департамента Государственного Совета. Но для Великих князей это не является аргументом. После более, чем ста двадцати лет мужского правления женщина на Престоле им кажется неудачным анекдотом…

— Простите, Михаил Александрович, а кого эти недовольные видят альтернативой? И кто вообще ещё имеет хотя бы теоретические права на Престол? — Павлов очень серьёзен и по академической привычке пытается разложить всё по полочкам.

— Начну со второго вопроса. После смерти Владимировичей из их ветви на трон может претендовать только Владимир, сын Кирилла. Но это спорно. Кирилл был женат на двоюродной сестре, что воспрещено Церковью, да и перед смертью лишился великокняжеского титула…

У Великого князя Сергея Александровича наследников нет, единственный сын Павла Александровича Дмитрий убит при покушении на… Погиб вместе с моим сыном Георгием… — Регент спотыкается на последней фразе, но потом берёт себя в руки. — Далее очередь Великого князя Дмитрия Константиновича. Он более всех протестовал против Ольги. Но, скорее всего, по причине своего ярого женоненавистничества.

— Он-то на что рассчитывает? — Иронично хмыкает Павлов. — Насколько я помню, ему ещё в пятнадцатом году диагноз «близорукость» заменили на «слепоту».

— Он уже ни на что не рассчитывает, Иван Петрович… — Голос Регента звучит глухо. — Три дня назад Великий князь скончался…

— А почему не сообщали в газетах?.. — Немного растерянно спрашивает Фёдор Артурович.

— Есть несколько непонятных моментов в его смерти. Мною дано указание Петроградскому отделению ОКГБ тщательно расследовать все детали происшедшего. — Регент обводит всех взглядом и объясняет. — Профессора Военно-Медицинской академии провели вскрытие. Их заключение — Cordis impetus… Инфаркт…

Это при том, что Дмитрий Константинович никогда не жаловался на сердечные расстройства… Но вернёмся к нашему разговору. Далее в очереди значатся Великие князья Николай Михайлович и Александр Михайлович.

— Первый, насколько известно, с головой ушёл в исторические дебри и ле-пи-до-пте-рологию, стал книжным червём. — Подаёт голос Келлер, по слогам произнося не совсем привычное слово.

— Что, однако, не помешало ему получить прозвище «Филипп Эгалитэ» за стойкую приверженность идеям Французской революции. — Добавляет Иван Петрович.

Ага, которую, однако, он во время февраля семнадцатого успешно променял на идею британского парламентаризма и их принципа «Король правит, но не управляет». Нет уж, лучше пусть как и раньше за бабочками гоняется. Но царём стать может и восхотеть…

Великий князь Александр Михайлович, он же — Сандро, первую половину жизни посвятил флоту, причём не побоялся поработать Кассандрой задолго до русско-японской войны, нажив при этом персонального врага в лице командующего Императорским флотом генерал-адмирала Великого князя Алексея Александровича, более известного, как «семь пудов августейшего мяса». Ныне же — фанатичный покровитель наших ВВС… Что тоже отнюдь не мешает желанию нацепить корону…

— И в конце списка стоят Великие князья Николай Николаевич-младший и его брат Пётр Николаевич. — Регент заканчивает перечисление конкурентов и переходит к первому вопросу. — На прошлой неделе у меня состоялась встреча с Великими князьями, на которой снова поднимался сей вопрос… Вы знаете, что два года назад все вышеперечисленные подписали письменный отказ от престолонаследия с тем условием, что в этом году будет короноваться или Алексей, или Ольга. Но сейчас они выдвинули новое требование, завуалированное под, как вы говорите, «предложение, от которого невозможно отказаться». Логика проста — первый по болезни не может править, вторая же, по их мнению, слишком молода и неопытна в государственных делах. Поэтому они предлагают стать императором мне…

— М-да… Учитывая… Прошу простить, Ваше Императорское Высочество… очень малую вероятность появления наследника, обладающего всеми правами на Трон… — Задумчиво протягивает Павлов. — Это наталкивает на не очень хорошие мысли.

— Да, Иван Петрович, Вы правы. Если соглашусь, перед вступлением на Престол я должен буду принести присягу на Павловском указе о престолонаследии, что означает отстранение всех детей Николая. А пока являюсь Регентом, то имею определённую свободу действий. Именно поэтому я и тогда, и ныне отказался от короны.