Бои местного значения - Дмитрий Аркадьевич Зурков

— Да тем, что существуют негласные правила этих… бюрократических игрищ. — Келлер еле удерживается от употребления крепкого словца, что говорит о его нервозности. — Знаешь сколько всякого начальства погорело из-за того, что не контролировало надлежащее исполнение документов? Ты внимательно читаешь бумаги, что приносят тебе на подпись? Уверен, что нет. Взял пачку, и давай поскорее автографы ставить, тебе ведь нужно ещё то в спортзал, то в тир успеть. Поэтому и получить твою подпись на нужной кому-то бумажке особых трудов не составит…

Ну, какая-то доля правды в словах Артурыча присутствует. Но и своим офицерам я доверяю. Да и что бы не случилось, я с нарочанцами по-любому по одну сторону баррикад буду. Независимо от того, как моя должность называться будет. Спецназ всегда на войне. От рядового до полковника. Да и то, что он мне сказал… Не факт, совсем не факт… Так, философию — нафиг, слушаем Регента!

— … Если Вы захотите остаться в прежней должности, он предаст этот эпизод забвению, будто бы ничего не случилось. В конце концов, Вы же с ним не чужие друг другу люди…

— Нет, Михаил Александрович, эмоции тут не причём. Как командир я отвечаю за боеготовность вверенного мне подразделения. И действую при этом так, как считаю нужным. Для меня способность полка подняться по тревоге и выполнить боевую задачу с максимальной эффективностью и минимальными потерями гораздо важнее штабного делопроизводства…

— И если генерал Келлер закроет глаза на некоторые шалости с бумагами, Вы, всё же, останетесь полковым командиром?

Это Его Высочество в змия-искусителя поиграть решил? Или помирить нас своим Высочайшим повелением собрался?.. Так мы и не ссорились. Ну, немножко поорали друг на друга. По-родственному…

— … Никак нет!.. Выше головы не прыгнешь. Сам для себя только недавно уяснил, что мой потолок — командование батальоном. Там я каждого знаю в лицо, в каждом уверен, каждому могу сказать «Делай, как я». А все вышестоящие над комбатом обычно говорят «Делай, как я сказал», по-другому как-то не получается…

— Хотите быть «примус интэр парэс» по примеру Цезаря, господин полковник?.. Это же его римляне называли первым среди равных. — Вдовствующая императрица поясняет фразу, видя моё недоумение. — Надеюсь, помните, что за этим последовало?

— Помню, Ваше Императорское Величество. Но мне больше импонирует Диоклетиан. — Маленький реванш удался, по глазам вижу — не сразу Мария Фёдоровна про фокус с капустой вспомнила.

— Простите, Денис Анатольевич, я вовсе не хотела Вас обидеть какими-то намёками. Ваша преданность не вызывает никакого сомнения, иначе сегодняшний разговор не состоялся бы… — Вдовствующая императрица о чём-то задумывается, потом медленно продолжает, и каждое её слово, подобно «ещё одному кирпичу в Стене», тяжко падает на своё место во фразе.

— Несколько лет назад в этом же кабинете я задала одному офицеру вопрос… Готов ли он, человек чести, совершить бесчестный поступок во благо Отчизны? Тогда он ответил согласием. Ныне я задаю этому офицеру этот же вопрос. И желаю услышать ответ.

— И сейчас ответ будет тем же.

Регент и Мария Фёдоровна секунд десять смотрят на меня, ожидая продолжения фразы, затем их взгляды скрещиваются на Цесаревне, до сих пор хранящей молчание… Которое, наконец-то, она прерывает:

— Даже если придётся поступиться всем, включая своё доброе имя, стать отверженным парией и изгоем в глазах общества, господин полковник?..

М-да, уже не та напуганная до полусмерти девчонка, которую Котяра на руках тащил к санитарному эшелону. И не стесняющаяся от неопытности «шефиня» нашего батальона, вручающая господам офицерам кортики… И годики берут своё, сколько ей сейчас?.. Двадцать семь, кажется… И к бремени Власти потихоньку привыкает, до коронации-то совсем ничего осталось…

— Ваше Императорское Высочество! Я готов пойти на очень многое, но при единственном условии — должен понимать, что происходит и в чём смысл моих действий! В противном случае — увольте!..

Княжна слегка тушуется, смущённая резкостью и официальностью ответа, но тут же берёт себя в руки.

— Денис Анатольевич, данная постановка вопроса продиктована очень важными обстоятельствами!..

— Никто не собирается использовать Вас, господин полковник, в качестве цепного пса, готового вцепиться в глотку любому, на кого укажет хозяин… Хозяйка… Наоборот, у Вас будет право самостоятельно принимать решения в достаточно широких пределах. — ВэКаэМ приходит на помощь племяннице. — Тем более, что нечто похожее Вы уже проделывали недавно…

И чего ж я такого нехорошего-то недавно отчебучивал? В «Неуловимых» играл?.. Опять разговоры разговаривать будем про «эскадроны смерти»?

— Вам навряд ли об этом известно, Денис Анатольевич… Когда мой предок Александр I стал Императором, он собрал возле себя так называемый Негласный комитет, небольшую группу приближённых, которым всецело доверял, чтобы советоваться с ними по вопросам государственного устройства. — Цесаревна вновь берёт инициативу в разговоре. — Я хочу поступить аналогичным образом. Но мой комитет не должен быть безруким и беззубым. У него должен быть исполнительный орган. Иными словами — мне нужны своего рода преторианцы по аналогии с древним Римом…

— Простите, Ваше… — Заметив великокняжескую ладошку в протестующем жесте, исправляюсь. — Простите, Ольга Николаевна, мне эта аналогия кажется не совсем удачной. Слишком уж многих императоров данные гвардейцы отправили в мир иной. Давайте уж лучше вспомним опричников-кромешников царя Ивана Грозного.

— Разве «кромешник» не означает «обитатель Ада»? — Непонятно к чему интересуется вдовствующая императрица. — Это звучит не очень-то благозвучно.

— Не только, Ваше Императорское Величество. По Далю «опричь» имеет ещё синоним «кроме», соответственно опричник и есть кромешник…

Хотя, если я правильно понимаю смысл моей сегодняшней аудиенции, под «кромешником» нужно понимать человека, способного устроить локальный, но вместе с тем достаточно эффективный ад тому, кто слишком уж настойчиво не согласен с единственно правильными августейшими решениями. И я вполне подхожу на эту роль.

— Вы правильно понимаете смысл сегодняшней встречи, Денис Анатольевич. — Регент снова вступает в разговор вместо замолчавшей будущей императрицы. — Как я уже сказал, нечто подобное Вы несколько лет назад успешно проделывали.

Ну да, ну да, земельный и хлебный бунты. Но тогда обошлись максимум тысячей-полутора обоср… гаженных кальсончиков, гипертонических кризов и сердечных приступов. А сейчас работать, скорее всего, придётся в режиме «фулл контакт». И не факт, что ныне существующие «Неуловимые» потянут это даже полным составом. Надо будет искать людей…

— Но сейчас несколько другая ситуация. И работать группе придётся в иных условиях. Я не имею абсолютно ничего против господ офицеров Первого Батальона, вышедших из нижних чинов, но в данном случае они будут выглядеть слишком явным диссонансом. — Великий князь Михаил как будто читает мои мысли.

— Так, значит, у Вас возражений нет,