Бои местного значения - Дмитрий Аркадьевич Зурков

приняты к охране княжны. И в конце концов пришёл к выводу, что главным козырем является внезапность и непредсказуемость. Маршрут как таковой был спланирован уже на крыльце, лишних ушей рядом не было. Несмотря на способ попадания в лучший из миров Гинденбурга, Людендорфа, Гучкова и ещё десятка широко известных личностей, снайперы в мирной жизни как-то не прижились. Да и им для работы нужен был маршрут клиента, подготовка лёжки, пути отхода и ещё куча нюансов. А тех, кто решит побаловаться «бонбой и револьвертом», ждут пара Браунингов у нас с Воронцовым и пара автоматических стволов скрытого ношения у лейб-конвойцев.

Чтобы соответствовать легенде Пётр Всеславович «перекрасил» их в военврачей. Повседневная форма украсилась узенькими серебряными погончиками с одним синим просветом, а в руках появились почти докторские саквояжи. Всё различие заключалось в маленькой кнопочке на торце ручки. При нажатии на которую обе половинки саквояжика, раскрывшись наподобие ракушки падали на землю, являя на свет божий ту же «бету», но уже заряженную и прикреплённую снизу к ручке. Оставалось только кинуть вторую руку к спусковому крючку, не забыв снять с предохранителя. Когда-то давно, в другой жизни по телику показывали такой гибрид кейса-«дипломата» и АКСУ-74.

«Мышки» тоже не с пустыми руками в путь отправились, да и у моей ненаглядной слишком уж многозначительный вид. Не иначе, как подаренного когда-то «Малыша» с собой прихватила. Это не считая вышеупомянутых пистолетов-пулемётов у «извозчиков»…

Первый пункт нашего вояжа впечатления особого не произвёл. Дом как дом, два этажа, красный кирпич, стандартная белая лепнина между этажами, вокруг окон и двери. Над последней белая табличка с надписью в одну строку «Детский приют трудолюбия святой равноапостольной княгини Ольги». Мы высаживаемся и шагаем к крыльцу, «лихачи» тем временем, перекрывая проход пролётками, распределяют между собой сектора стрельбы. Берусь за ручку звонка, и вежливо дёргаю три раза. В ответ — тишина. «Троечку» сменяет уже более настойчивая «десяточка», на которую следует долгожданный и вежливый отклик «Кого ето там ешо принесло?». Так как разговаривать через дверь неприлично, отстукиваю ещё одну порцию. Дверь, скрипнув, начинает открываться, за ней появляется борода, за которой следует дежурная фраза всех сторожей и дворников.

— Вот я щас метлой… Виноватый, Вашбродь!.. — Увидев меня, обладатель обильной волосяной растительности на лице моментально соображает, что что-то пошло не по обычному сценарию, и озвучивает дежурную отмазку. — А я уж подумал, что шпана балует.

— Я тебе дам шпану! — Негромким рыком привожу привратника, или кто он там, в состояние, более удобоваримое для конструктивного диалога. — Открывай! Инспекционная комиссия из санитарно-эпидемиологического Департамента! Есть кто из начальства⁈

— Э-э… Эта… — Бородач пытается уловить в услышанной галиматье что-нибудь знакомое и понятное, но потом быстро решает перевести стрелки. — Так точно, Вашбродь! Сам господин попечитель!.. Да Татьяна Филлиповна, дама… энтая… классная!..

— Веди! — Просачиваемся внутрь, сначала я с Дашей, затем Воронцов с Великой княжной, а затем и наш эскорт, включая спецбарышень. Одна из которых тоже одета медсестричкой, вторая играет «училку-воблу очкастую».

Сторож-дворник-истопник-и-ещё-кто-то-там-по-совместительству ведёт нас по скрипящей давно не крашенной лестнице на второй этаж и останавливается перед ближайшей дверью.

— Вот туточки господин попечитель Андрей Михалыч и заседают…

— Свободен. — Отпускаю облегчённо выдохнувшего работягу и открываю дверь…

М-да… Кабинетом это можно назвать с большой натяжкой. Комнатушка три на четыре метра с одним окном, места хватает только на пару шкафов с какими-то папками и письменный стол. Из-за которого, отложив в сторону очки и тощую пачечку бумаги, навстречу нам поднимается сухонький старичок. Седая «чеховская» бородка, большая лысина, обрамлённая редкими волосами, старомодная пиджачная пара в состоянии, среднем между «ещё вполне благопристойно» и «изрядно поношено».

— Добрый день, господа! Попечитель приюта статский советник Андрей Михайлович Томышев. Чем обязан визиту?

— Здравствуйте, господин статский советник. — Озвучиваю легенду нашего появления. — Чиновник по особым поручениям при Министре народного просвещения Денис Анатольевич Гуров-Томский. Мы коллегиально с Российским обществом Красного Креста прибыли к Вам с инспекцией по указанию Её Императорского Высочества Великой княжны Ольги Николаевны.

— Осмелюсь поинтересоваться, чем именно наш приют привлёк Ваше внимание? — Несколько натянуто интересуется «пан директор». — Были конкретные указания на этот счёт?

— Нет, что Вы, Андрей Михайлович. Была своеобразная лотерея, дабы исключить всякую показушность. — Пытаюсь как-то выкрутиться, не ожидал-таки прямого вопроса в лоб.

Томышев обводит нас взглядом, который на несколько мгновений дольше, чем нужно, останавливается на Великой княжне. Затем в его глазах что-то этакое мелькает, даже бровки вверх чуть дёргаются, вот чую одним местом, узнал он одну из медсестричек! Кирдык всей нашей конспирации!..

— И что же Вас интересует? — Если старичок и сообразил «ху из ху», то виду не подаёт, правила игры принял.

— Мы хотели бы посмотреть в каких условиях живут Ваши подопечные, чему и как они обучаются, чем занимаются в свободное время. — С едва заметным волнением в голосе объясняет Ольга Николаевна.

— Ну, что ж, прошу следовать за мной… Ваше… Э-э… Дамы и господа… — Андрей Михайлович, выпустив нас из кабинета, возглавляет процессию, давая по ходу необходимые комментарии…

Экскурсию мы начали с дортуаров, находившихся, как и кабинет попечителя, на втором этаже. Правда, дортуарами эти небольшие комнатки можно было назвать очень условно. Проходики сантиметров по пятьдесят между койками, протиснуться взрослому можно только бочком, многое повидавшие на своём веку тумбочки с облупившейся краской, старые потрёпанные солдатские одеяла, посеревшие от времени и бесчисленного множества стирок наволочки с множеством заплаток на подушках… На вешалках у двери пальтишки, в моё время такие называли «очень б/у»… Штукатурка на потолке вся в трещинах, полы немилосердно скрипят на каждом шагу… Но всё по возможности вымыто, вычищено, чисто и опрятно, если только это слово здесь применимо…

На первом этаже — три «учебных класса», совмещённых, как я понимаю, с мастерскими и библиотекой. В последней слышен женский голос, декламирующий что-то из «Сказки о царе Салтане». Заглядываем внутрь и наблюдаем живописную картину. Чуть ли не на головах друг у друга сидит десятка три девчушек от шести до двенадцати-тринадцати лет в одинаковых платьишках и передниках, вскочивших при нашем появлении и достаточно слаженно выдавших «Здрасти-и». А возглавляет это женское царство пожилая полноватая дама, как раз и извещавшая молодёжь насчёт того, что «пушки с пристани палят, кораблю пристать велят».

— Татьяна Филлиповна, это — инспекция из Министерства народного просвещения и Красного Креста. — Объясняет наше вторжение Томышев.

— Татьяна Филлиповна Ярославцева. — Представляется в свою очередь дама. — Классная дама и учительница.

— Простите великодушно, что помешали Вам. — Великая княжна, похоже, забыла, что по сценарию она — простая медсестра, а говорить должны мы с Воронцовым. — Мы просто хотели подробно ознакомиться