Бои местного значения - Дмитрий Аркадьевич Зурков

За дверью действительно слышится разговор, причём на сильно повышенных тонах.

— Я не позволю!..

— Молчать, мерзавка! — Гневный женский голос перебивается мужским, но с каким-то истерично-бабским подвизгиванием. — Ты тут только из милости! Думаешь, я не ничего не знаю про твои делишки⁈ Эсерка-бунтовщица! У меня много знакомых в полиции, стоит только намекнуть, они тебя быстренько к ногтю прижмут! В Сибири сгниёшь, тварь!.. Ай!!!..

Открывшаяся дверь являет нам всем очень интересную картину. В дальнем углу, закрывая собой съёжившегося мальчишку, стоит довольно молодая и очень агрессивно настроенная барышня с кочергой в руках. А перед ней, выдерживая безопасную дистанцию, топчутся два каких-то непонятных шпака. Один из них, обернувшись на скрип петель и заметив нашу компанию, снова начинает орать:

— Вы кто такие⁈.. Ты и своих дружков-подружек сюда вызвала, мразь⁈..

Последняя фраза снова относится к фехтовальщице каминным инвентарём.

— Любезный, прекратите орать! — Без труда перекрываю возмущённый визг, аж форточка задребезжала, всё-таки столько лет командный голос на плацу отрабатывал. — С нами дамы, так что вспомните о правилах приличия!

— Кто вы такие⁈..

— Ревизор из Петербурга, инкогнито. Да ещё и с секретным предписанием. — Очень серьёзно вступает в разговор Пётр Всеславович. Затем улыбается, глядя на вытянувшиеся лица оппонентов, и поясняет. — Вы что, господа, сочинения господина Гоголя не читали? Зря, ей-Богу!.. Коллегиальная комиссия от Министерства народного просвещения совместно с Российским обществом Красного Креста. Прибыли с инспекцией. С Министерством внутренних дел всё согласовано.

— Какая инспекция? Меня бы давно преду… — Говорливый шпак обрывает себя на полуслове, сообразив, что может ляпнуть лишнего.

— Представьтесь, господа, и объясните, что тут, в конце концов, происходит. — Воронцов берёт роль птицы-говоруна на себя.

— Верховцев Николай Михайлович, основатель этого приюта. Частного, между прочим, не понимаю, какое вообще отношение мы имеем к Вашему министерству и РОККу!.. А происходит здесь следующее! Этот мальчик был официально отдан на воспитание господину Сорочинскому. — «Директор» указывает на стоящего рядом слащавого прилизанного хлыща. — Но за проступок был наказан и сбежал под защиту вот этой… особы!

— Это неправда!..

— Представьтесь, мадмуазель! — Пётр Всеславович обращается теперь к барышне, до сих пор сжимающей в руках кочергу.

— Кстоновская Аделаида Сигизмундовна! Кастелянша… и воспитательница!.. — Та отвечает напряжённым голосом, пока не решив к чему может привести наше неожиданное появление… Ага, кажется, теперь я знаю, как переводится с детского на русский «Деля Симундовна».

— … спросите у него самого! — Она оборачивается к мальчишке. — Митя, расскажи всю правду!

— Ну… Меня отдали вот этому… Антону Антоновичу… — Паренёк кивает в сторону хлыща. — Тот меня к себе домой привёз, потом сказал, чтоб я как следует помылся в этой… там такая большая-большая белая лохань стоит…

— В ванне… — Подсказывает барышня.

— Во-во, в ей самой… А когда я вытирался уже, зашёл он… Схватил сзади… Нагнул… И хотел… Как бабу…

Твою ж маман!!!.. Вот это мы зашли — так зашли!.. Ловлю себя на том, что рука уже почти добралась до кобуры. Нет, я тебя, пид… ра прилизанного, голыми руками на запчасти разбирать буду! Медленно и с удовольствием!..

— Денис Анатольевич, давайте не будем давать волю эмоциям… — Предостерегающая фраза Княжны приводит меня в чувство.

— Господин основатель и попечитель, не будете ли Вы так любезны предъявить разрешение от городского головы на содержание этого мальчика и его брата в Вашем приюте. И остальных детей заодно. Вот прямо сейчас… Что ж Вы молчите, забыли, куда бумажки засунули?.. Даю минуту, чтобы вспомнить… А Вы, дражайший мой Антон Антонович, можете предъявить письменное свидетельство о разрешении земской управы на опекунство над этим мальчиком? — Леденящим тоном Воронцова можно в секунду заморозить даже кипяток. — Очень интересно кто и с чьей подачи его выдал.

— Э-м-м… Господа, с вами можно поговорить конфиденциально?.. — Слащавый просит отойти в сторону. — Давайте решим этот вопрос мирно… И к обоюдному удовольствию… Сумма в тысячу рублей вам позволит не принимать во внимание бредни мальчишки? Ваши барышни тоже не будут обижены. Я ведь прекрасно всё понимаю, у вас же невысокие чины?.. Десятый?.. Девятый?.. А тут такая возможность показать себя. Но учтите, в этом деле замешаны очень влиятельные люди… Включая высокопоставленных и титулованных особ… Несогласие может сильно повредить вашей карьере…

Чего там девятый-десятый?.. Запоздало понимаю, что он имеет в виду табель о рангах.

Ты, придурок, совсем берега попутал? Ты за кого меня принял, тварь нетрадиционно ориентированная?.. Оторопело смотрю на гадёныша, не в состоянии даже сказать что-либо! Охренеть, блин!!! Ты ж, сука, сейчас кровью умоешься!!!..

— Денис Анатольевич, похоже, мы тут немного задержимся. — Пётр Всеславович опускает меня на землю, за что ему большое спасибо, и обращается к нашей спецбарышне-«училке». — Анастасия Павловна, свяжитесь с нашим отделом, пусть на этот адрес вышлют дежурную следственно-оперативную группу. Надеюсь, Аделаида Сигизмундовна подскажет Вам где находится ближайший телефон.

— В кабинете господина попечителя… — Кастелянша пытается скрыть волнение в голосе. — Но… То, что он здесь про меня наговорил — неправда! Да, я состою в партии эсеров! Но ничего противозаконного ни я, ни мои товарищи не совершали!..

— Помилуйте, мадмуазель! Есть указ Регента, разрешающий в том числе и Вашей партии вести легальную деятельность. А всё остальное — от лукавого…

— Э-э-э-м… — Слащавому после фразы Воронцова что-то вдруг резко взбледнулось. — А-а… Кто Вы, господа?..

— Полковник Воронцов, Отдельный Корпус Государственной Безопасности… — Пётр Всеславович вычеканивает каждое слово.

— Так какие, говорите, высокопоставленные и титулованные особы, а также очень влиятельные лица замешаны в этом деле? — Вежливо интересуюсь у двух моментально побелевших лицом после услышанного и увиденного моральных уродов.

— Да, очень интересно, кто ещё пойдёт с вами по 996-й статье Уложения о наказаниях уголовных? — Подхватывает тему Воронцов. — Вам напомнить подробности?.. Лишение всех прав состояния и ссылка на каторжные работы сроком от десяти до двенадцати лет…

— Пётр Всеславович, я, пожалуй, позвоню в батальон, пусть готовят гауптвахту. Она у нас не хуже арестного дома, а эти мерзавцы там в кружке с чаем не утонут и на простынке не вздёрнутся от угрызений совести, пока всё нам не расскажут. Да и остальных туда же можно будет отправлять, места всем хватит. — Затем обращаюсь к эсерке-кастелянше. — Аделаида Сигизмундовна, господин Верховцев с этой минуты вряд ли сможет выполнять свои обязанности, да и сам приют вскоре перейдёт под казённое управление. Вы представляете положение дел, знаете детей… Сможете хотя бы какое-то время руководить здесь? Я так понимаю, мальчишек больше не на кого оставить…

Деле Симундовне требуется не менее полминуты, чтобы осмыслить сказанное, затем она, не в силах издать ни звука, энергично кивает головой, выражая своё согласие.

— Вот и отлично. Я