Шарлатан V - Квинтус Номен

— Но ты же сама только что сказала: ты женщина умная. И бухгалтер — это уже я тебе говорю, причем отнюдь не в качестве пустого комплимента — от бога.

— Но я все равно…

— Ты можешь составить смету на все нужные работы, а я потом к Павлу Анатольевичу снова заеду, ему расскажу что и зачем — и он нам, таким бедным, сирым и убогим, какую-никакую денежку отстегнет. Ты, главное, когда сметы составлять будешь, особо не ужимайся, и в нее сразу включай и расходы на новую инфраструктуру для новых работников. Но, понятное дело, без особого фанатизма, все же товарищ Судоплатов сам деньги у себя на огороде не выращивает.

— Ну вот всё у тебя через… это самое. А зачем к тебе тогда-то товарищ Судоплатов приезжал? Нам-то после этого в институт дополнительных денег не поступило.

— А я тогда и не просил. Зачем человека по мелочам-то беспокоить? Зато когда я к нему с такой просьбой приеду, он подумает: «раз раньше по мелочам деньги у меня не вымогал, значит сейчас там действительно что-то серьезное затевают и денежкой помочь уже точно необходимо». А ты зачем интересуешься?

— Затем… ни зачем, просто так, к слову пришлось. Я тебе тогда смету дня через три занесу, хорошо? А работы мы пока начнем… на начало работ я деньги все же выкрою… немножко.

Наташа ушла успокоенная, а я вспомнил, как товарищу Судоплатову «втирал основы классовой теории»…

Седьмого марта я с утра «готовил компромат» на товарища Косыгина. Сам-то он управленцем был не самым паршивым, но уж больно падок на разные «новейшие экономические теории» — а сам в экономике, по моему мнению, разбирался вообще никак. Правда, основных «агентов влияния» я уже успел передать на изучение и препарирование Павлу Анатольевичу, но ведь могут и другие найтись, те, о которых я вообще ничего не знаю — так что я старался. И, после того, как уже в десятый или двенадцатый раз сменил критерии анализа, у меня все же «нужная картинка» стала проглядываться. Причем после расчетов (естественно, в значительной степени «притянутых за уши») у меня «обоснование» вышло достаточно годным, не для репрессий, а просто для того, чтобы товарища слегка так от руководящих постов отодвинуть, так что я порадовался и отправился со спокойной душой обедать. И когда — как раз после обеда — в Перевоз прилетел Павел Анатольевич, я в том же спокойном состоянии и остался.

Хотя поводов волноваться было более чем достаточно: все же сам факт того, что он именно прилетел, означал, что случилось что-то не совсем, скажем, рядовое. Ведь руководителям страны, начиная с определенного уровня, вообще пользоваться самолетами в обычное время запрещалось, каждый раз для полета требовалось особое разрешение от ЦК (то есть, фактически, от Пантелеймона Кондратьевича). Но меня и прилет министра Госбезопасности с радужного настроя не сбил. И уж тем более не сбил вопрос, который он задал сразу после того, как поздоровался:

— Шарлатан, я, конечно, понимаю, что ты свои писульки кому угодно не направляешь, но мне кажется, что и в том, что мне пишешь, слова все же стоит выбирать… соответствующие.

— А я именно соответствующие и выбираю. Соответствующие ситуации, а ситуация у нас, мягко говоря, достаточно хреновая. Вот и слова такими же получаются.

— Это ты от хреновости ситуации их называешь карлсоном и энгельсоном, так что ли?

— Именно так. Я не их одних готов так называть, у меня слова даже покрепче имеются. Но прежде чем названия обсуждать, я бы хотел сначала в суть вопроса слегка так углубиться. А суть у нас простая: что является основой марксизма и марксистской экономики?

— Ну… теория прибавочной стоимости. А у тебя другое мнение?

— Другое. Анализ, причем математически обоснованный анализ показывает, что основой всего марксизма-энгельсизма является теория деления людей по классам. Есть, мол, класс капиталистов-эксплуататоров, есть класс эксплуатируемых трудящихся.

— А ты считаешь иначе?

— В целом я насчет классов возражений не имею, за мелким, разве что, уточнением: я считаю, что есть класс эксплуататоров и есть класс эксплуатируемых. А вот является ли капиталист эксплуататором или нет — это надо еще посмотреть.

— Ну, начинай, рассказывай мне основы теории коммунизма.

— И расскажу, но для начала все же уточню: чем, с вашей точки зрения, капиталист отличается от некапиталиста?

— Ну, тем, что он владеет средствами производства.

— Ответ неверный. Владение средствами производства само по себе человека капиталистом не делает, и товарищ Сталин это неоднократно подчеркивал.

— Даже так? Наверное, я товарища Сталина не очень внимательно слушал и такие его высказывания пропустил. Знаешь что…

— Знаю. Но если вы меня сейчас захотите просто побить, то обращаю внимание: меня драться, причем по вашему же распоряжению, учили очень неплохо, так что в поединке я вас, скорее всего просто сам побью больно — хотя, уверен, и мне от вас изрядно достанется. Вот только ни мне, ни вам этого не нужно, поэтому мы, как люди цивилизованные и в чем-то даже воспитанные, беседу нашу в драку превращать не станем и ограничимся лишь словесными интервенциями. И для начала давайте все же слова товарища Сталина вспомним — а начнем их вспоминать вообще с конца двадцатых, и вот уже на основании этих воспоминаний — ну и результатов системного анализа — мы все же постараемся определить, что такое эти самые классы и как с ними бороться. А бороться придется изо всех сил, Иосиф Виссарионович не просто же так говорил, что классовая борьба при социализме лишь обостряется. Но прежде чем борьбу начинать, нам нужно точно определить, кто с кем и за что борется. Уверен, вы все поймете и вам можно будет уже пальцем в каждого врага по отдельности не тыкать…

Глава 4

Апрель шестьдесят первого года выдался напряженным, причем больше всего напрягалась Валька: она в начале года «сходила в декрет», причем так сходила, что в роддом ее прямо из рабочего кабинета увезли, а уже с начала апреля она снова буквально носом землю рыла на работе. Точнее, каждый день туда по паре раз бегала: в институте началась подготовительная работа к «большому эксперименту», согласно которому по новой методике с камышовыми пеллетами собирались подготовить чуть даже больше пяти тысяч гектаров полей (и половину