Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан

— В этот четверг, — произнёс Черепанов.

— По плану, на высоте семьдесят пять километров над поверхностью Луны по сигналу с радиовысотомера отделятся два навесных отсека станции и включится двигательная установка, — процитировала мой конспект Иришка. — Маршевый двигатель обеспечит гашение скорости относительно поверхности Луны до нескольких метров в секунду. После чего он выключится. Дальнейший спуск произойдёт в режиме парашютирования. Направление движения откорректируют сопла контрольно-тормозной двигательной установки.

Тюляев не увидел мою ухмылку. Потому что он не спускал глаз с лица моей двоюродной сестры.

Иришка снова наколола горошину — отправила её себе в рот.

— Мальчики, как вы думаете, — сказала Надя-маленькая, — на этот раз-то у нас получится? Мы сядем на Луну?

Лукина пожала плечами, тряхнула локонами волос.

— Прогнозы хорошие, — сказала она. — Я почти не сомневаюсь, что уже на следующей наделе наша советская станция впервые в мире совершит мягкую посадку на Луне. Прогнозируют: это случится на западном краю Океана Бурь, к северо-востоку от кратера Кавальери.

Иришка не удержалась — победно посмотрела мне в глаза: вчера вечером она лишь с пятого раза безошибочно выговорила записанное мною в конспекте название лунного кратера.

— Откуда вы всё это знаете? — спросил Тюляев.

Лукина сделала отработанное вчера движение плечами и сказала:

— Геннадий, это неуместный вопрос. Мы поделились с вами конфиденциальной информацией. Ваше дело: верить нам, или нет. Но источник этих сведений мы с Василием вам, разумеется, не назовём. Можете нам не верить. После третьего февраля убедитесь в правдивости наших слов. Лично я считаю, что попытка станции «Луна-9» обречена на успех. Советский Союз снова подарит миру сенсацию. На этот раз мы всем покажем первую фотографию Луны, сделанную непосредственно с лунной поверхности.

— Было бы здорово, — сказал Черепанов.

— Я тоже на это надеюсь, — произнесла Надя-маленькая.

— Так и случится, — пообещал я.

Тюляев кивнул — он будто бы согласился с моим утверждением.

Я отметил, что Гена вновь посмотрел на Иришку.

На мою двоюродную сестру посматривали и сидевшие за соседним столом парни. Лукина смотрела в свою тарелку — увлечённо охотилась на зелёные горошины.

Я чуть склонился в сторону Степановой и спросил:

— Надя, мне показалось, или тебя действительно заинтересовала тема космоса?

Надежда поняла на меня глаза, смущённо улыбнулась.

— Я люблю книги о космосе, — сказала она. — Приключенческие.

Надя говорила тихо, почти шептала.

— Какие, например? — так же тихо поинтересовался я.

Степанова дёрнула плечом.

— Разные…

Она взглянула на Черепанова — мне почудилось смущение в её взгляде.

— «Туманность Андромеды» я тоже читала, — сообщила она. — Это одна из моих любимых книг. Я её раз пять перечитывала. Давно. Вчера вечером снова прочла первые главы. После того, как увидела её в школе у Алексея.

Черепанов услышал её слова — он повернул голову и посмотрел в Надины глаза.

— Правда, что ли? — спросил он. — Пять раз?

Степанова будто бы смутилась, опустила глаза и кивнула.

— А я всё ещё не дочитал, — сообщил Лёша. — Сегодня дочитаю. Вечером.

— Вы знали, что роман «Туманность Андромеды», — сказал я, — это наш советский ответ на книгу американского фантаста Эдмонда Гамильтона «Звёздные короли»?

Черепанов и Степанова переглянулись.

Надя покачала головой, снова подняла на меня лицо и сказала:

— Никогда про такую книгу не слышала. Она похожа на «Туманность Андромеды»?

— Гамильтон написал свою книгу в сорок седьмом году, — сказал я. — Там, как и в романе Ефремова, события происходят в далёком будущем. У Гамильтона наша галактика давно заселена и раздробленна на множества воюющих друг с другом государств. Это приключенческий роман. Но основан он, как мне кажется, на событиях Второй мировой войны. Имена персонажей у Ефремова очень похожи на имена персонажей из романа Гамильтона. Я думаю, что это неслучайно.

Я заявил:

— Мне говорили, что нашему Ивану Антоновичу Ефремову не понравился описанный Гамильтоном мир будущего. Своей книгой он сказал, что в будущем человечества нет места всяким там королевствам, войнам и прочим пережиткам прошлого. Он показал, что победа коммунистической идеи неизбежна. Он очень хорошо описал коммунистическое общество будущего. Которое совершенно не похоже на тот ущербный мир, который показал Эдмонд Гамильтон.

— Интересно, — сказала Степанова. — Завтра загляну в библиотеку, спрошу эту книгу. Как она называется? «Звёздные короли»?

Я покачал головой.

— В библиотеке ты эту книгу не найдёшь. Её пока не опубликовали в нашей стране. По идеологическим причинам. Как вы понимаете, все эти королевства и войны — всё это пережитки империализма. Я прочёл роман Гамильтона на английском языке. Но в библиотеке ты наверняка найдёшь повесть Ефремова «Сердце Змеи». Это продолжение романа «Туманность Андромеды». Повесть в пятьдесят девятом году печатали в журнале «Юность». Выходила она и в сборниках.

— Я поищу, — сказала Надя.

— Знакомые мне говорили, — сообщил я, — что Ефремов сейчас работает над третьим произведением из этого цикла. Это будет роман. Мне сказали, что Ефремов его назовёт «Час Быка». Но работа над романом, по слухам, идёт медленно. Не думаю, что мы увидим его в журналах или на полках книжных магазинов в этом или в следующем году. Мне кажется, что его публикация начнётся в шестьдесят восьмом или в шестьдесят девятом. В журнале «Юность» или в журнале «Техника молодёжи».

— Там тоже будет про космос? — спросил Черепанов.

Надя тряхнула головой — будто в поддержку Лёшиного вопроса.

— Конечно, — ответил я. — Про космические полёты. Но не только о них. Мне говорили: в книге «Час Быка» жители коммунистической Земли полетят на другую планету, где…

* * *

Я заметил, что на улице пошёл снег. За панорамными окнами кафе пролетали крупные снежинки. Они создали плотную завесу, сквозь которую едва виднелись дома, находившиеся по другую сторону улицы от кафе «Юность». Собравшиеся в зале кафе шумные компании старшеклассников снег будто бы не замечали. А вот в сторону нашего стола школьники посматривали. Я видел, как они разглядывали мою двоюродную сестру, задевали взглядами сидевшего к ним спиной Тюляева, с любопытством посматривали мне в лицо.

— … Если честно, роман «Каллисто» Мартынова мне понравился больше, чем «Туманность Андромеды», — сказала Надя Степанова. — Я его тоже много раз перечитывала.

Она поочерёдно посмотрела на меня, на Черепанова, на Иришку