Компания «Охотники на монстров» - Ларри Коррейя

скелет в солдатский плащ, крепко связал получившийся сверток ремнем. Закинув свою ношу на спину, я похромал с пирамиды в сторону города. Хоть кто-то из оставшихся темных жрецов должен был знать, что делать. Если я верну свою наложницу, она вновь воссоединит меня с артефактом! Ничто меня не остановит!

Дни шли за днями.

Горячка моя лишь усиливалась.

Я полз вперед, я пожирал жуков и мелких лесных зверей сырыми. Жар терзал меня, выжигал изнутри, убивал. Спать я перестал, даже во тьме упорно стремясь к цели, а странные твари и духи наблюдали за мной из джунглей, нашептывали мне двигаться дальше, навстречу судьбе.

Я не бросил доспех, я не бросил секиру – они были символами моей власти. О нет, я не собирался отказываться от того, что принадлежит мне по праву, оставлять свою гордость ржаветь под бесконечным дождем в ненавистных джунглях на потеху врагам!

Понял я, что подхожу к городу, когда увидел на горизонте столбы черного дыма и стаи кружащих стервятников.

Моя столица стала городом мертвых.

С тех пор как мой отряд ушел в джунгли, прошел месяц.

Тела я обнаруживал по большей части в домах, на циновках. Трупы обсыпаны были ужасными пустулами – горячка забрала всех.

Я шел по опустевшим улицам. Яркие певчие птицы умерли от голода в клетках. Единственными живыми существами были падальщики, наблюдавшие за мной из дверных проемов, будто новые хозяева. Впрочем, так оно в каком-то смысле и было.

Псы, пришедшие с моим людьми, одичали, скитаясь по пустым улицам, растолстели от доступного мяса.

Занимавшиеся пожары некому было тушить, плотный дым стелился по воздуху, пепел падал с небес, мешал дышать. Не знаю, выжил ли хоть кто-то, но даже если и так, выжившие наверняка покинули это проклятое место.

Я дошел до святилища. Жрица однажды провела меня в пещеру под ним, в самые недра земли, где обитали странные создания и даже стены были из живой плоти. Там она показала мне древний обелиск и его пророчество, там ждали меня ответы!

Раны мои загноились, зеленый гной сочился из них, капая на камни мостовой. От меня воняло так же, как от трупов в домах. Жар пожирал мое тело, но я весь дрожал от холода. Не помню, ни как дошел до святилища, ни как спустился в пещеру. Не знаю, сколько времени блуждал по бесконечным лестницам и туннелям.

Очнулся я ползущим во тьме, без фонаря, словно жалкая лесная тварь. Мокрые кости Коринии гремели в узле, притороченном к моей спине. За собой я тащил секиру, оставляя борозду в мягком живом полу. Смерть была так близка, что двигался я на одной лишь силе воли. Странные существа пробегали по моему телу, скользили по моим рукам, а я все полз, не разбирая дороги, лишь чувствуя, что обелиск впереди. Ветер, проносившийся над головой, то и дело менял направление, словно сама пещера дышала. Он вонял гнилой рыбой, но за вонью разложения, исходившей от моего собственного тела, я едва его чувствовал.

И наконец мой трудный путь завершился.

Черный обелиск был там, тонкий, как стрела, уходящий во тьму наверху. Древнее пророчество тускло светилось на нем.

Непослушными, опухшими пальцами я, после долгих усилий, кое-как извлек останки жрицы, вывалил их на пол, туда, где взял ее в тот день, скрепляя наш союз.

– Древние… я пришел… – прохрипел я пересохшим ртом, не желающим издавать звуков. – Верните же… вашу жрицу Кориниу к жизни, я требую!

Ничего не случилось.

Я лежал на полу, тяжело дыша, но заставил себя выпрямиться, встал на подкашивающихся ногах… и повалился на обелиск, чудом успев вцепиться в него.

– Древние. Я тот, о ком вы пророчествовали… – Письмена светились прямо передо мной, все еще на латыни. Я снова перечитал их. Ошибки не было, здесь говорилось обо мне.

– Я сделал то, что вы требовали. Я исполнил свою часть договора! Верните ее. Верните мне мою силу.

Ничего. Пещера лишь мерно дышала в ответ, каждый вдох и выдох приносил гнилостную вонь океана. Гнев охватил меня, да такой, что я нашел силы оттолкнуться от обелиска и, шатаясь, встал во весь рост, подтянул к себе топор.

– Она моя! Отдайте мне мою силу!

Все то же дыхание.

– Тогда будьте вы прокляты! – Я сумел поднять секиру и, размахнувшись, всадил ее в узкий обелиск. Полетела обсидиановая крошка. – Будьте прокляты!

Я ударил снова. Ярость давала мне силу, линии пророчества начали исчезать, мигнув напоследок.

– Вы мне не нужны!

Кусочки обелиска, отлетая, вонзались в мою кожу.

– Я человек из пророчества!

Камень хрустнул, начал крениться. Строчки продолжали исчезать.

– Эта сила моя!

Последний удар раскрошил сердцевину обелиска.

– Я проклинаю вас, Древние!

Я плюнул на их пророчество, и каменный столп рухнул, его вершина повисела немного, но, отвалившись от невидимого потолка, упала тоже, брызнув осколками, будто стекло. Я остался в абсолютной темноте один, на последнем издыхании. Зная, что умираю.

Надо идти, малшик. Быстрее.

Пещера содрогнулась. Наконец-то я привлек внимание Древних. Силуэты начали появляться вокруг меня, слетая откуда-то сверху. Я различал их во тьме – они были чернее теней.

Идем. Нужно уходить из его разум.

Что происходит?

Он их… как вы говорить… он их задолбал.

Тысячи горящих глаз открылись на стенах пещеры, гигантские щупальца обвились вокруг меня, присосались, разрывая мою гниющую плоть, поднимая меня все выше и выше к распахнутой склизкой пасти Древнего. Я закричал, но кислота заполнила мой рот, пролилась в горло, обжигая, разрывая…

Тьма…

Боль…

И снова я стал собой. Оуэном Заставой Питтом.

Слава богу.

Старик тянул меня обратно, к свету, подальше от этого безумия, воспоминание таяло, но я успел увидеть со стороны, как Мачадо превращают в Проклятого, как сдирают с него человеческое тело, заменяя его субстанцией древних тварей, как терзают его разум, размалывают, ощупывают…

Пытка длилась сотню лет. Ни одно смертное существо не смогло бы такого выдержать.

Наконец Древний решил, что наказал его достаточно, а может, ему просто стало скучно. Он бросил черный ком обратно, и тот влажно шлепнулся на пол.

Его разум каким-то чудом выдержал ужасную пытку – так много в нем было ненависти и жажды власти. Они стали его якорем, держали так крепко, что даже древнее чудище не смогло его поглотить. Черный ком уполз во тьму, набираться сил.

Планировать свое возвращение.

В польской деревне было тихо. Я прошел по снегу мимо разрушенных домов и магазинов, ища церковь, которая зимой сорок четвертого стала местом силы. Шел я босиком, но острые камушки, битое стекло и гильзы не