Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

– Делиться надо со старшими! – ухмыльнулся он. – Это там, на воле, ты был «их благородием». А здесь я – благородие!

Казанцев, не знакомый с уголовной иерархией, попытался сопротивляться, но был избит. За него никто не вступился. В одиночку противостоять уголовному сообществу было невозможно, а признать власть Шнобеля и оказаться у него в «шестёрках» морскому офицеру, дворянину и Георгиевскому кавалеру не позволяло врождённое чувство собственного достоинства. За время пути Казанцев похудел на двенадцать фунтов, поскольку ничего не ел и поддерживал силы только пустым кипятком. И лишь однажды кто-то из политических поделился с ним горстью сухарей. Когда, наконец, поезд прибыл на конечную станцию Борзя, он едва держался на ногах от слабости и простуды.

Последний этап пути до Зерентуйской каторжной тюрьмы предстояло пройти пешком, а это почти триста вёрст. Для Казанцева в его состоянии преодолеть такое расстояние было нереально. Наверное, его жизнь и карьера закончились бы здесь, у дороги, в одной из безымянных могил, если бы над ним не сжалился начальник караула. Бывшего морского офицера посадили на телегу обоза вместе с лежачими больными. В телеге было невообразимо холодно, но здесь, по крайней мере, раз в сутки давали горячую баланду, которую никто не отнимал. Казанцев пребывал в полусне-полубреду; он потом не мог вспомнить, сколько дней находился в пути. Память запечатлела лишь одну неизменную картину: сугробы, серые спины уныло бредущей колонны и монотонный звон, издаваемый кандалами… И дрожь во всём теле от непреходящего ощущения холода.

Оружие массового поражения

ень 7 ноября 1917 года в заливе Фёрт-оф-Форт начинался как обычно. Серо, сыро, зело зябко. Колчаку не спалось. Он вышел на крыло мостика ещё до побудки и теперь наблюдал, как флагманский корабль – линейный крейсер «Измаил» – пробуждается ото сна. В вязком предрассветном тумане тускло мерцали редкие фонари Розайта. Эдинбург, расположенный по ту сторону залива, вообще не был виден.

Адмирал несомненно обладал каким-то сверхъестественным чутьём, и его уже вторую неделю не покидало ощущение тревоги. Он чувствовал: что-то идёт не так. Почти три месяца огромный союзный флот стоял на рейде Эдинбурга, доблестные русские и германские дивизии находятся на шотландской земле, но всё это не принесло никакого результата. Почему так получилось?

«Причин несколько, – размышлял адмирал. – Во-первых, противники революционной власти в самой Англии нас не поддержали. Движение Белой Розы, возглавляемое бывшим Первым лордом Адмиралтейства и министром вооружений Черчиллем, и не подумало выступить вместе с нами единым фронтом. Вместо этого шесть белых дивизий, расквартированных по соседству в шотландском Эйршире, демонстративно бездействуют, заявив о своём нейтралитете. Разумеется, хитрец Черчилль не желает победить при помощи оккупантов, поскольку в будущем этот факт может поставить крест на его политической карьере. Увы, бедняга не понимает, что иного способа задавить революционную гадину в её логове, кроме как вместе с нашими войсками, у него нет.

Во-вторых, красные, явно не знакомые с военным искусством, воюют совершенно не по правилам. Линии фронта нет вообще, зато наши попытки наступать на юг натолкнулись на ожесточённое сопротивление местных жителей, которые, как выясняется, интервентов не любят ещё больше, чем собственных революционеров. В тылу хозяйничают партизаны, банда некого Нэстора Мэхноу, «лесные братья», называющие себя последователями Робин Гуда… Подлые удары в спину, диверсии по ночам и – самое главное – этот чёртов виски! Все наши попытки объявить сухой закон провалились. Такое впечатле-

ние, что виски в Шотландии бьёт фонтанами из-под земли, как в Баку нефть. После безмерного употребления этого вредоносного зелья солдаты и матросы не просто теряют боеспособность, они становятся крайне опасны для своих. Братания с врагом, совместные пирушки со здешними анархистами и анархистками, крамольные анекдоты… Каково позорище: двадцать пьяных нижних чинов с «Адмирала Сенявина» возвращались из увольнения в шотландских юбках и с пением «Интернационала»! А тут ещё вчерашняя телеграмма из Петербурга о бунте на миноносце «Сторожевой». Ох, что-то неладное творится в этом мире, если даже русского сермяжного удальца-матроса оказалось возможным заразить утопическими идеями всеобщего равенства и братства!»

Туман постепенно рассеивался, по правому борту уже можно было разглядеть торчащие из воды мачты линкора «Вэнгард», взорвавшегося здесь пару месяцев назад. Причина его гибели так и осталась неизвестной: то ли это была диверсия красных, то ли вина лежит на вечно пьяной команде, набранной из местного отребья, называющего себя роялистами… «Вина в вине» – хм, вот она, новая ипостась поговорки «In vino veritas»! Так Александр Васильевич Колчак стал автором спонтанного афоризма.

От невесёлых размышлений и сочинения крылатых фраз Адмирала Атлантического флота отвлекло некоторое оживление на стоявшем по левому борту линкоре «Тюринген». Приглядевшись, Колчак с изумлением увидел поднятый на грот-стеньге красный флаг! А следом за «Тюрингеном» красные полотнища поползи вверх и по мачтам корабля-героя Скагеррака – линкора «Кёниг».

Перевозбуждённый Колчак вбежал в радиотелеграфную рубку и срочно отправил радиограмму на флагманский «Баден»: «Что у вас происходит?». Ответа не последовало – похоже, гросс-адмирал Шеер столь же ошеломлён и не знает, что предпринять.

Надо отдать должное Колчаку: он быстро сориентировался, объявил на починённых ему кораблях боевую тревогу и приказал немедленно разводить пары. Как бы не развивались дальнейшие события, стоять борт о борт с мятежниками было крайне опасно, а потому следовало отойти как минимум к выходу из залива. Вскоре аналогичный приказ – разводить пары и сниматься с якоря – отдал и Шеер.

Как позже выяснилось, бунт на эскадре возник стихийно, и волею судеб возглавил его кочегар немецкого миноносца. Требования мятежников были маловразумительны и противоречивы. Типа: нет войне, хотим домой! И ещё – зачем нам лезть в чужие разборки, пусть англичане решают свои проблемы сами. Красные флаги подняли девять кораблей – семь германских и два австро-венгерских. Невольно вспоминался давний мятеж в Севастополе, возглавленный душевнобольным лейтенантом Шмидтом.

К счастью, сейчас большинство бунтовщиков не было готово стрелять в своих товарищей. Поэтому до артиллерийской пальбы дело не дошло. К вечеру, после долгих переговоров, мятежники выпустили арестованных офицеров и сложили оружие. Обошлось почти без жертв. Тем не менее, командир славного «Кёнига» капитан-цур-зее Венигер всё же был застрелен, когда попытался помешать поднять на мачте своего корабля красный флаг. Этот факт вынудил Шеера провести тщательное расследование и арестовать полтора десятка зачинщиков.

Попытка бунта для адмиралов Тройственного Союза стала шоком. Они терялись в догадках. Что именно вызвало массовое безумие команд? Мрачная сырость «Туманного Альбиона»? Вирус социалистической демагогии? Происки вражеских агентов? А может, это происки виски?

Последнее было больше всего похоже на правду. Пожалуй, именно этот