Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

даже спускался вниз и докладывал Казанцеву о происходящем на борту «Сторожевого». Вообще, надо заметить, нижние чины в Российском флоте на деле куда хитрее, сообразительнее и беспринципнее, чем это представляется некоторым господам офицерам.

– О том, что подсудимый Казанцев был в плену и находился в Англии – якобы в тюрьме, уже говорилось. А вы знаете, что он в мае семнадцатого был в Лондоне и вместе с британским революционным отребьем участвовал в штурме их парламента? Том самом штурме, который пришедшие к власти коммунисты называют «историческим событием» и «началом новой эры»? Казанцеву, скрывавшемуся под именем Вольф Касаново, даже был выдан специальный документ – «революционный мандат», дававший ему, как участнику переворота, разные привилегии?

Адвокат Ивановский обвёл притихший зал победным взглядом. Все были изумлены сказанным, и больше всех – сам Казанцев.

– Подсудимый, ответьте: всё сказанное – это правда? – спросил судья.

– Про сговор с Воблиным – ложь!

– Нет, я про участие в так называемой «майской революции» в Лондоне?

– В общем, да, – хрипло ответил Казанцев (у него отчего-то пересохло в горле). – Только какое это имеет отношение к захвату «Сторожевого» мятежниками?

– Вы слышали?! – ликующе воскликнул адвокат. – Бывший русский офицер становится в один ряд с английскими мятежниками, масонами и марксистами, активно участвует в низвержении законного правительства, занимает высокое положение у «красных», мечтающих о «мировой революции»… Пропитавшись коммунистическими идеями, возвращается в Россию, скрывая свои «революционные» похождения. Недальновидно назначается командиром военного корабля, и тот в первом же походе поднимает красный флаг, пытаясь спровоцировать мятеж на Балтийском флоте… Только слепой может не увидеть взаимосвязанности всех этих фактов, чётко выстраивающихся в одну цепочку!

Обескураженный Казанцев не знал, что на это возразить. Поэтому в ответ промямлил нечто невнятное. Он никак не мог понять, откуда всё это стало известно адвокату фон Хамма? Впрочем, тот самый мандат, выданный ему лондонским ревкомом, он, кажется, оставил в каюте на эсминце «Марксмен»… Казанцев про него просто забыл – от радости, что побег удался. Тогда он не мог предположить, что данный документ может попасть в чьи-то руки и стать направленной против него уликой!

* * *

Несчастного кока Бобо подвело плохое знание русского языка. Он был вызван как свидетель, но на вопрос судьи – как он относится к коммунистическому перевороту в Британии? – Бобо, радостно улыбаясь, произнёс что знал:

– Мир, дружба, карашо! – И в довесок загнул кучерявое боцманское ругательство.

На другие вопросы «афроангличанин» отвечал примерно так же невпопад, а под протоколом допроса он опрометчиво поставил свою подпись. В руках обвинения оказались серьёзные улики против бедного Бобо, оговорившего себя и не догадывавшегося о содеянном.

* * *

Казанцев всегда отличался хорошим самообладанием и крепкими нервами, но оглашение приговора ввергло его в состояние ступора. Владимир Казанцев, бывший командир миноносца «Сторожевой», был признан виновным в государственной измене, лишался всех наград, чинов и дворянского звания и приговаривался к смертной казни. Роберта Бобова по кличке Бобо как агента английской коммунистической разведки, специально засланного для подрывной работы в России вместе с завербованным Казанцевым, приговорили к восьми годам каторжных работ. Верейчук и Кобельников получили пятилетние сроки заключения с последующей ссылкой. Наказание Хамму, Гадду и Юрьеву оказалось чрезвычайно мягким: всех уволили со службы без пенсии и права ношения мундира. Инженер-механик Юрьев несказанно обрадовался такому приговору: он получал возможность вернуться к своей семье в Архангельск, где надеялся устроиться на работу на какое-нибудь торговое или рыболовное судно. Рулевого Котту и трюмного машиниста Дрыгина суд оправдал, признав, что участвовать в мятеже их заставили насильно. Правда, их сразу же отправили на Камчатку, в береговую роту, где условия службы были немногим лучше, чем на каторге…

На следующий день после освобождения из-под стражи в комнате, которую снимал Генрих Гадд, раздался выстрел. Встревоженные соседи вызвали полицию. Бывшего минного офицера миноносца «Сторожевой» нашли бездыханным. Он лежал на полу в луже свернувшейся крови, вытекшей из простреленного виска, и сживал в руке револьвер. На столе нашли початую бутылку коньяка и предсмертную записку, в которой мичман путано излагал мотивы самоубийства. Никто толком не понял, что имел в виду покойный, говоря о поруганной чести мундира. То ли участие в мятеже, то ли своё поведение в суде… Особого разбирательства делать не стали. Тело Генриха забрали родственники. Похоронили его в родовом имении где-то в Курляндии.

Казанцев подал прошение о помиловании, втайне надеясь на смягчение приговора. Он знал, что за него ходатайствовал командир Либавского флотского экипажа Яковлев, но командующий Атлантическим флотом хода этому ходатайству не дал. Теперь всё зависело от самого государя императора.

* * *

Казанцев больше месяца просидел в каземате Петропавловской крепости, ожидая утверждения приговора. Когда дверь темницы отворилась, и в камеру вошёл прапорщик в сопровождении надзирателя, узник безропотно встал со шконки, готовый принять смерть в сию минуту. Но прапорщик зачитал Высочайшее повеление: учитывая былые заслуги преступника, заменить смертную казнь каторжными работами. Казанцеву предстояло отправиться по этапу в Сибирь и провести там следующие десять лет жизни.

Судьба оказалась беспощадна к нашему герою. Он считал, что уже всё испытал в жизни, бывал и в боях, и в тюрьме, не раз находился в шаге от смерти. Но неожиданно выяснилось, что мрачный замок Порчестер по сравнению с российской каторгой – просто курорт! Уже дорога к местам заключения стала для Вовы-Казановы жесточайшим потрясением. И дело не столько в холоде и голоде, сколько в унижении, которое приходилось через силу терпеть. Такие понятия, как самолюбие, офицерская и дворянская честь, впитанные им с юных лет и пронесённые через все испытания, здесь оказались совершенно неуместными. И это чудовищно.

Арестантский вагон – стандартная двухосная «теплушка» с трафаретной надписью на дощатом борту: «40 челов, 8 лош», означающей её предельную вместимость. Но как на площади в семнадцать с половиной квадратных метров могут разместиться 40 человек или 8 лошадей, известно, наверное, лишь господу Богу. В вагоне, куда попал Казанцев, находилось 27 заключённых, но там было не продыхнуть. Тех, кому достались места на узких четырёхъярусных нарах, особенно поближе к железной печке, можно назвать счастливчиками. Остальным приходилось спать на полу – всю ночь на одном боку, так как повернуться на другой бок в такой тесноте было невозможно. Вове-Казанове досталось место на холодном полу, нары заняли бывалые уголовники-рецидивисты.

Говорят, кто провёл в арестантском вагоне неделю, тому уже ничто не страшно – ни виселица, ни преисподняя. Даже если дело происходит летом. Ну а зимой, когда ко всем прочим ужасам добавился жуткий холод, – тем более.

В вагоне сразу объявился пахан по кличке Шнобель. Тот сразу невзлюбил юного лейтенанта и первым делом – при по-