Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

национальный напиток, высокопарно именуемый шотландцами «водой жизни», стал своеобразным оружием массового поражения и в конечном счёте спас Британию от оккупации. Сорокаградусный дистиллят оказался сильнее пятнадцатидюймовых пушек и двухсотфунтовых бомб.

Похоже, Александр Васильевич Колчак первым догадался, что бунтарские и революционно-утопические идеи наилучшим образом усваиваются в сочетании с крепким алкоголем. Есть, конечно, индивиды, которые исповедуют коммунизм и на трезвую голову, но их ничтожно мало. А для поражения мужицких мозгов революционными идеями необходимы спирт, виски или водка, причём в больших количествах.

И тут адмирал сделал неожиданный для себя вывод, от которого его пробил озноб: «Если это так, то неужто следующая революция случится в России?! Ведь по потреблению водки с нашим народом не может конкурировать ни одна другая нация. А это – предпосылка к возникновению революционной ситуа-

ции. Ясно одно: надо как можно скорее уводить флот подальше от алкогольно-коммунистической заразы».

Союзники по коалиции придерживались аналогичных взглядов.

– Нынешняя Англия – это лепрозорий, вокруг которого надо создать санитарный кордон! – заявил Рейнхард Шеер. Он никак не мог оправиться от позора и в происшедшем чувствовал долю своей вины.

Для Берлина, Петербурга и Вены весть о попытке мятежа стала поворотным пунктом в политике экспансии. Если раньше правительства континентальных империй выступали за полную оккупацию Британских островов, то теперь их взгляды резко изменились. Опасность подхватить революционный вирус настолько испугала их, что они решили срочно прекращать войну и начать эвакуацию войск. Союзные державы договорились в отношении Британии установить «политический карантин», то есть блокировать все попытки проникновения на континент вредоносной коммунистической демагогии. А всех неблагонадёжных, соприкоснувшихся с красной заразой в Шотландии, отправить на Месопотамский фронт, где всё ещё продолжались эпизодические бои с басмачами и шахидами.

В Лондоне все последние события восприняли как свою победу и бросили все силы на то, чтобы добить своих внутренних врагов. Насчёт движения Белой Розы адмирал Колчак оказался абсолютно прав: через месяц после ухода союзников все шесть дивизий, укомплектованных преимущественно офицерами, были разгромлены революционной Красной Армией. В декабре 1917-го остатки войск вместе с толпами испуганных гражданских лиц бежали к устью реки Клайд и спешно погрузились на пароходы. Начался Великий исход: около пятидесяти тысяч человек, не принявших революцию, покинули родину и отправились в эмиграцию – в Америку, Австралию и Канаду.

Лидер белого движения, а в прошлом министр и Первый лорд Адмиралтейства Черчилль превратился в объект всеобщей ненависти и виновника всех бед. Для красных он был классовым врагом, для ортодоксальных роялистов – предателем, а для своих бывших соратников – неудачником, пытавшимся перехитрить всех и в итоге оказавшимся ни с чем. Ему пришлось тайно покинуть Британские острова на рыбацком судне. Черчилль поселился на португальском острове Мадейра и полностью ушёл из политики. Ныне он живёт в городке Камара ду Лобуш и пишет пейзажи, чем и зарабатывает на жизнь. В России Черчилля по-прежнему не любят и не скрывают своего злорадства.

Любопытно, что название Камара ду Лобуш в переводе означает «Логово волка», а волки на Мадейре никогда не водились. Не так давно петербургский журнал «Новый Сатирикон» опубликовал язвительный фельетон «Логово Шуршилла»: его герой, никудышный политик, перевоплощается в художника, столь же никудышного. Шуршилл – это фамилия Черчилль, если прочитать её по-португальски.

Брестский мир

поражением движения Белой Розы боевые действия в Европе затихли. Все стороны устали от войны, продолжавшейся два с половиной года. Революционным властям в Лондоне в первую очередь надо было решать внутренние проблемы – как политические, так и экономические. Странам-победительницам повторять попытку интервенции на Британские острова тоже не хотелось – по причинам, о которых мы уже говорили.

Впрочем, все стратегические цели, которые ставил перед собой Союз Трёх Императоров, уже были достигнуты. Вожделенные британские колонии в Африке и Азии стали практически бесхозными – бери не хочу. Защитить их метрополия ни коим образом не могла – ведь от былого могущества «Владычицы морей» не осталось и следа. Гранд Флит, как мы уже знаем, был интернирован американцами в Скапа-Флоу. В Портсмуте, Плимуте и Розайте, если не считать французское ржавое старьё, оставалось всего пять дредноутов, из которых выйти в море могли лишь два или три. К этому можно добавить дюжину крейсеров, три десятка эсминцев и примерно столько же подводных лодок. И всё. «Правь, Британия, прудами!»

В Берлине, Петербурге и Вене осознали, что надо срочно заключать мир. Иначе британские колонии могут достаться американцам – прецедент со Скапа-Флоу и Оркнейскими островами уже имелся. Поэтому сколь бы не было омерзительным нынешнее британское правительство, его следует признать и подписать с ним мирный договор, который по сути будет представлять акт капитуляции. Тогда раздел колоний между победившими державами получит юридическую силу.

Лондон откликнулся на предложение дипломатов Тройственного Союза согласием. Мирные переговоры решено было провести в январе 1918 года во французском городе Бресте. Британская делегация прибыла туда на линкоре в сопровождении двух эсминцев. Видимо, коммунистические власти таким образом хотели продемонстрировать свою морскую мощь. Корабли пришли под новыми военно-морскими флагами, отдалённо напоминавшими японские: из центра белого полотнища исходили красные лучи, а что изображено в центре флага, разглядеть было трудно. Кажется, что-то вроде молота, плуга и красной звезды. Ещё более странным выглядело название на борту линкора – «Марат». Из-под нового имени явственно проступало предыдущее – «Монарх». Ну ладно, допустим, монархическое наименование коммунистам не понравилось, но причём здесь Марат, тщеславный и больной идеолог якобинского террора, которого кто-то из великих французов – кажется, Вольтер – в своё время обозвал Арлекином? И какое отношение он имеет к Британии и британскому флоту?

На самом деле всё просто: в революционном английском флоте переименование кораблей осуществляли их собственные экипажи – матросские комитеты. Они мало смыслили в политике и тем более в истории, поэтому дело доходило до курьёзов. Так «Монарх» превратился в нелепый «Марат» (кто-то слышал, что этот француз был революционером), линкор «Резолюшн» сменил название на «Револьюшн» («Революция»), «Эмперор оф Индиа» («Император Индии») – на «Диктейтершип оф Пролетэриет» («Диктатуру Пролетариата»), «Кинг Джордж V» («Король Георг V») – в «Кингдом’с Фолл» («Падение Королевства»). Последнее название в интерпретации молодого писателя-мариниста Соболева – ученика и последователя Шлыгина – звучало как «Низложение самодержавия». Но это очень вольный перевод…

Кстати, один из прибывших в Брест эсминцев тоже имел невообразимое наименование «Револьюшен кондишен» – «Революционная обстановка» или «Революционная ситуация». Столь абсурдное название вроде бы представляет собой цитату из какого-то манифеста кумира нынешних красных правителей – густобородого еврея Чарльза Маркса, ныне покойного, но почитаемого почти как святого.

Британскую делегацию возглавлял некто Лейба Бронстейн, заместитель председателя какого-то революционного комитета… Понять, какому обычному правительственному чину соответствует его должность, не представляется возможным. При