Внедроман. Полная версия - Алексей Небоходов

кивнул с почти застенчивой улыбкой и с тщательно скрываемой иронией подумал: «Вот так рождаются мировые легенды. Вчера – подпольный киношник с овощебазы, сегодня – культурный феномен для французской элиты».

Его глаза заблестели азартом, и Михаил, уверенно выпрямившись, приготовился провести вечер с лёгкостью человека, который знает цену себе и своему творчеству.

Закончив представление, Жан-Пьер провёл иностранного гостя сквозь оживлённую толпу гостей, провожавших его любопытными взглядами. Он двигался уверенно, обмениваясь кивками и улыбками, пока не остановился рядом с высокой, стройной женщиной в элегантном платье цвета тёмного шоколада. Волосы, небрежно убранные назад, открывали её шею, от которой исходило неуловимое и волнующее ощущение чувственности.

Михаил замедлил шаг и почти застыл на месте, мгновенно узнав лицо, которое прежде видел только на плакатах и в подпольных просмотрах. Перед ним стояла сама Сильвия Кристель – та самая «Эммануэль», от одного имени которой советские мужчины сладко вздыхали, а женщины тревожно хмурились.

Однако Михаил не спешил показывать, что узнал её, и сделал вид, будто память подвела его. Сдерживая внутренний трепет, он с чуть наигранным удивлением обратился к хозяину:

– Жан-Пьер, представите нас друг другу? Лицо вашей знакомой кажется мне смутно знакомым, но советские реалии не всегда позволяют точно определить источник таких впечатлений.

Француз мгновенно оценил игру Михаила и сощурился с одобрением его дипломатической выдержки. Наклонившись к нему, он негромко, почти заговорщицки произнёс:

– Михаил, даже не знаю, нужно ли представлять нашу гостью. Впрочем, скромность здесь излишня! Перед вами Сильвия Кристель – женщина, благодаря которой слово «Эммануэль» в любой стране мира означает одно и то же.

Сильвия чуть приподняла подбородок и тепло улыбнулась Михаилу. От её улыбки по комнате будто прошла лёгкая волна эротизма, тонкая и невесомая, словно её духи. Протягивая руку для приветствия, она тихим, бархатным голосом сказала:

– Рада познакомиться, Михаил. Уже слышала о ваших фильмах и, признаюсь, сама мысль о советской эротике кажется мне экзотичной. Вероятно, такой же экзотикой была бы «Эммануэль» для вашего Политбюро.

Михаил осторожно пожал её руку, чуть задержав прикосновение дольше, чем это было необходимо, но не выходя за рамки приличий. От неё исходил тот самый магнетизм, который когда-то сделал её символом запретного желания. Михаил улыбнулся, чуть склонив голову:

– Госпожа Кристель, если бы члены нашего Политбюро знали о вашем существовании, коммунизм построили бы намного быстрее – хотя бы ради того, чтобы официально увидеть ваш фильм. Вы легенда даже там, где ваше имя произносится шёпотом, а кассеты хранятся под грифом «Совершенно секретно».

Жан-Пьер весело рассмеялся и подтолкнул Конотопова ближе к актрисе:

– Михаил, вы прирождённый дипломат. Я так и знал, что только вы сможете объединить Эммануэль с советским кино. Представьте: Эммануэль в колхозе, среди тракторов и полей, или на съезде комсомола. Это же мгновенная революция!

Сильвия со смехом покачала головой, и её глаза озорно блеснули. Она чуть наклонилась к Михаилу, и он ощутил исходивший от неё аромат кожи и духов, усиливший её чувственную ауру.

На секунду она внимательно посмотрела на Михаила, приподняла бровь и с лёгкой игривостью произнесла:

– Ваши фильмы произвели на меня особое впечатление. Они необычны, смелы и удивительно ироничны – редкое сочетание. Если честно, у меня даже возникло желание попробовать себя в чём-то подобном. Может быть, у вас найдётся что-то подходящее?

Она тихо и искренне засмеялась, а Михаил почувствовал себя так, будто неожиданно получил приз, о котором и не мечтал. Внешне же он остался совершенно невозмутимым и задумчиво произнёс:

– Госпожа Кристель, даже не знаю, кто должен быть более польщён – вы предложением роли или я вашим интересом к нашему советскому творчеству. Но раз уж об этом зашла речь, у меня действительно есть идея, которая подошла бы вам идеально.

Жан-Пьер, уловив серьёзность в голосе Конотопова, весело хмыкнул и поднял бокал шампанского:

– Михаил, я так и знал, что вы не упустите шанс! Теперь я весь внимание – что же вы задумали для нашей неподражаемой Сильвии?

Бывший олигарх, чувствуя лёгкое головокружение, осторожно продолжил:

– Представьте себе пародию на один из самых известных советских фильмов – «Москва слезам не верит». Только называться она будет «Москва слезам не верит, но вздыхает». Я вижу вас в главной роли: Катя – сильная, целеустремлённая женщина между карьерой, материнством и непреодолимым влечением. Общий сюжет мы сохраним, но подадим его через ироничную чувственность: завод, общежитие, глухие признания среди фабричных дымов – всё это нежная, но откровенная история о женщине, которая ищет не мужчину мечты, а саму себя. Французский акцент – в атмосфере, ритме и лёгком эстетическом гротеске. Зритель будет изумлён и очарован.

Сильвия удивлённо подняла глаза, словно пытаясь понять, шутит режиссёр или говорит серьёзно. Её губы тронула тонкая улыбка:

– Михаил, вы говорите настолько увлечённо и уверенно, что я не могу понять, это шутка или реальный проект. Эротический вариант «Москвы слезам не верит» звучит странно, но почему-то притягательно. Это серьёзно или часть вашего фирменного советского юмора?

Михаил позволил себе лёгкую улыбку, но взгляд остался серьёзным:

– Я абсолютно серьёзен, Сильвия. Люди в нашей стране устали от строгой морали и сухой дидактики. Им нужен свежий взгляд, и кто, как не вы, поможет нам раскрыть чувственность и очаровательный абсурд такой истории? Ваши утончённые манеры на фоне грубоватой простоты советского быта – это будет не просто фильм, а культурная провокация. Новая страница не только советского кинематографа, но и вашей личной истории.

Жан-Пьер, явно заинтригованный, весело усмехнулся и добавил:

– Сильвия, послушайте этого человека! Он не только снимает великолепное кино, но и убеждает так, что сам начинаешь верить в любые безумства. Возможно, это тот вызов, которого вам сейчас не хватает.

Сильвия взглянула на Михаила с любопытством и чуть покачала головой, уже явно заинтригованная предложением:

– Михаил, я не ожидала ничего подобного от сегодняшнего вечера. Идея звучит безумно, но почему-то это безумие начинает мне нравиться. Обещаю подумать серьёзно. Кто знает, вдруг именно я впишу своё имя не только в историю эротического кино, но и в историю культурного сближения наших стран.

Она тихо рассмеялась, а Михаил ощутил внутреннее ликование: безумная идея уже пустила корни. Возможно, этот проект и станет мостом между двумя разными, но одинаково жаждущими новых ощущений мирами.

Проведя некоторое время в беседах с гостями, Михаил осознал, что французская элита вовсе не состоит из поборников морали. Скорее, это были прагматичные люди, цинично оценивающие возможности бизнеса – особенно табуированного. За улыбками и любезностью скрывалась холодная расчётливость, привыкшая измерять мораль исключительно банковскими чеками.

С лёгкой иронией Михаил слушал рассуждения о