Эвис: Заговорщик - Василий Горъ

— Нет смысла… — задумчиво потерев переносицу, буркнул я, а когда услышал, с каким возмущением девушка набирает в грудь воздух, торопливо объяснил: — … ехать! Проще дойти пешком.

Это уточнение было принято куда благосклоннее, и мы, выбравшись на улицу, быстрым шагом двинулись в сторону Поместной слободы. Естественно, напрямик, то есть, обошли особняк ар Витзеров, перебежали Мутную, пересекли Пепельную Пустошь и вошли в Сторожевой переулок. В этот момент от Дарующей полыхнуло радостью, и я услышал о-о-очень довольное мурлыканье:

— Спят, красотки!

— Что ж, буди… — предложил я и приобнял остановившуюся девушку, показывая, что не менее ее жажду почувствовать всех.

— Кого первой? — поинтересовалась Вэйлька, когда окутала меня своим Даром.

Вместо ответа я потянулся к сознанию Майры и послал в него ощущение «я соскучился!», тут же усиленное меньшицей. Несколько долгих мгновений в эмоциях моей старшей жены не происходило ровным счетом ничего. Но в какой-то момент в сонном сознании словно замерцала стремительно разгорающаяся искорка, а через пару ударов сердца превратилась в безумный лесной пожар, состоящий из счастья узнавания, безумной любви к нам обоим и желания, от которого ощутимо закружилась голова! Ответив ей теми же эмоциями, только от нас двоих, я растворил ее душу в общей. Затем коснулся Альки, и чуть было не захлебнулся в том водовороте чувств, в который провалился.

Мелкая плакала! Во сне. Горько и безутешно, как ребенок. Поэтому, ощутив наше прикосновение и проснувшись, сначала решила, что мы ей снились. А когда разобралась с оттенками наших эмоций, то вспыхнула, как береста, и на некоторое время лишила нас с Вэйлькой способности слышать! Поэтому до Тины и Найты я дотянулся чуть погодя, когда собрался с силами и снова собрал всех нас четверых в общее сознание. Это «прикосновение» тоже ударило по нервам. И очень неслабо — эмоции обеих женщин были такими же яркими, как у Альки, и такими же сильными, как у Майры.

— Собирайтесь — мы вот-вот подойдем! — непонятно как дал им почувствовать я, потом ощутил удивление обеих Дарующих, и, рассмеявшись от переполнявшей меня радости, вывалился в обычный мир.

— Нейл, использовать Дар для общения невозможно! — сообщила мне Вэйлька после того, как последовала моему примеру. Потом подумала и хихикнула: — Точно так же, как управлять чужим Даром или усиливать Дарующих чуть ли не каждую ночь.

— Откуда ты знаешь, что возможно, а что нет? — подхватив ее под локоток и потащив за собой, поинтересовался я.

— Из послания, которое оставили Ушедшие…

Я пожал плечами:

— А ты уверена, что там описаны все ваши способности? Ведь они — оружие. А вручать оружие тому, о ком не знаешь вообще ничего, по меньшей мере неразумно.

— Логично! — немного подумав, пробормотала девушка, тут же тряхнула волосами и прибавила шаг: — Да ну их в Бездну, этих Ушедших! Главное, что нас ждут…

…Да, нас действительно ждали: когда мы выбежали из безымянного переулка на улицу Гнева Богов и повернули направо, то увидели, как распахиваются парадные ворота городского дома ар Маггоров, и на ночную улицу, освещенную лишь звездами и тоненькой полоской розовеющего неба на восходе, вылетают четыре стремительные фигурки. Мы тут же остановились, чтобы не убиться от встречных ударов. А через несколько ударов сердца оказались в центре небольшого, но очень счастливого смерча. Впрочем, обнимали, целовали и ощупывали нас очень недолго — ровно до того момента, как Майра вспомнила, что при нашем расставании и я, и Вэйлька были одвуконь, и тихо, но как-то уж очень тревожно спросила:

— А почему вы пешком?

В этих трех словах прозвучало так много недосказанного, что Тина, Найта и Алька ощутимо заволновались. Пришлось успокаивать. Всех. А для старшей жены выделять ключевые слова интонацией:

— Нам пришлось сначала заехать домой. Теперь там тоже все в порядке. И если ты, Тина, сможешь передать арессе Доргетте мои извинения через стражников, то я заберу вас прямо сейчас…

[1] Мелек — город в королевстве Хейзерр. Расположен в сутках пути от столицы.

Глава 31

Глава 31.

Восьмой день третьей десятины первого месяца осени.

…Проснулся я ближе к полудню на кровати в той самой спальне, в которую ночью собирались вломиться хейзеррцы. Принюхался, почувствовал запах любимого взвара, попробовал потянуться… и понял, что без посторонней помощи до него не достану. Через пару мгновений, лениво приподняв ресницы, обнаружил, что на моем левом плече тихо сопит Вэйлька, а к правому прижалась мелкая и, невидящим взглядом уставившись непонятно куда, обиженно накручивает собственный локон на указательный палец.

Причину ее обиды можно было не выяснять — поздно ночью, вернее, перед самым рассветом, когда мы, взбудораженные долгожданной встречей, вернулись домой и завалились на кровать, Вэйлька, вымотанная и дорогой, и «общением» с хейзеррской боевой звездой, «имела наглость заснуть». А я, вместо того чтобы ее разбудить, решил последовать ее примеру, да еще и всего через пару колец!

— Добрый день, любимая! — легонечко шевельнув плечом, шепотом поздоровался я, и тут же сделал страшные глаза, чтобы девушка не разбудила Дарующую. Как оказалось, волновался я совершенно зря: обрадовавшись моему пробуждению, Алька, тем не менее, головы не потеряла — сначала подставила губы под поцелуй, а потом бесшумно перекатилась к краю кровати и притащила мне вожделенную кружку.

Взвар оказался именно таким, к которому я привык. Только вот допить его до конца мне не дала Вэйлька, совсем не вовремя открывшая глаза. Уловив аппетитный запах, она царапнула ноготками мою грудь и состроила уморительную гримасу:

— А со мной, умирающей от жуткой жажды, не поделишься?

Само собой, я начал вредничать, но был припечатан «стужей», а кружка была выхвачена из рук и опустошена. Пришлось просить пощады. Мысленно, ибо шевелить чем-либо я был не в состоянии. В этот момент до Альки дошло, что я веду себя как-то не так, и на моей кровати началась самая настоящая битва — две жутко грозные и страшно воинственные фурии принялись колотить подушками все, до чего дотягивались руки.

Увы, чаще всего эти самые руки дотягивались до меня, поэтому я, освобожденный Дарующей после первого же удара защитницы, но решивший полюбоваться своими женщинами, был вынужден вмешаться. И наградить Альку за самоотверженность, проявленную при спасении мужа, а Вэйльку — за стремительность и качество исполнения «захвата».

Награждал поцелуями, иногда попадавшими в самые неожиданные места, ибо сражаться воительницы не прекращали. Увы, в самый неподходящий момент