1977 - Александр Скок

– Это я вам звонил насчет банкнот, – решил уточнить я.

Он кивнул проходить, освобождая дверной проем. Я шагнул в тесную прихожую – в ней висел запах терпкого одеколона, отдающий запахом старой газеты. Парень протянул мне увесистые стопки банкнот.

– Все как договаривались. Тут рублевые, трешки, пятишки и десятки, – произнес он.

Выглядели пачки солидно. Аккуратно перетянуты бумагой с надписью «Госбанк СССР». Выглядело даже чересчур солидно. На секунду в голову заползла мысль: «А вдруг это развод, вдруг этот ирокез решил напечатать на цветном принтере банкноты и заработать немного деньжат?». Хотя кому, в самом-то деле, придет в голову делать фальшивки советских денег? Стряхнув подозрения, я вытащил из кармана деньги, отсчитал нужную сумму.

– Сдачи не надо.

– Хотите на сдачу значок?

Я кивнул. Нумизмат скрылся в комнате, стал где-то рыться. Из кухни вышел черный кот, подошел ко мне, обнюхал комбинезон и начал тереться об мои ноги. Затем парень вернулся и протянул мне значок – был он в виде флага красного цвета с изображением Ленина, а под ним – ВЛКСМ.

Чувствуя на пальцах чуть холодный металл, я сунул значок в карман. Не удержался и спросил:

– А откуда все это?

– Хобби. Часть от деда, часть от родаков, кое-что сам достал. Банкноты Российской Империи нужны? Могу принести.

– Меня больше интересует СССР. Есть еще что?

– Значки, старые фотки.

– А банкноты еще есть?

– Больше нет.

Дальше он молчал, а я, посчитав разговор оконченным, бросил еще раз взгляд на пачки банкнот у меня в руках, и вышел в подъезд.

Виталий забрал меня, и я пообедал на пути к адресу подключения абонента. Приехав на адрес, поднялись к абоненту на девятый этаж. Напарник вошел в квартиру клиента, там ему предстояло заняться заполнением документов и настройкой роутера. Я остался на лестничной площадке, закинул рабочую сумку на плечо и посмотрел на лестницу, которая вела на чердак. Был мой черед лезть туда к щиту с оборудованием.

Пока мы подключали интернет, офис подкинул нам еще пару вызовов. Вроде ничего сложного – проблемы со стабильностью интернета.

За руль сел я. Пока вел машину, в мыслях строил план моего похода в СССР. На перекрестке загорелся зеленый свет, когда я еще только подъезжал к нему. Я нажал на газ – успеем проскочить. И тут, едва уловив боковым зрением мелькнувшую тень, я понял, что что-то идет не так. Мальчишка на велосипеде! Он мчался по зебре, как призрак, как бы специально, нам наперерез. Виталий закричал:

– Тормози!

Все произошло за долю секунды. Резкий поворот руля, педаль тормоза в пол, но, казалось, сама судьба толкнула нас через бордюр. Машина дернулась, будто мир сошел с рельсов, подпрыгнула и с глухим стуком врезалась в дерево. Реальность исчезла – лишь темнота и тишина.

Очнулся медленно. В ушах звенело тонким противным свистом, заглушающим тишину, и больше ничего – ни звука, ни мыслей. Я все еще был за рулем. Лобовое стекло покрыто трещинами, как старая карта, из-под капота валит дым. Виталий стоял рядом с Фордом, разговаривал по телефону, лицо его было мрачное, на лбу – кровь.

Я провел рукой по лицу, ощутил боль – что-то не то с бровью. На пальцах осталась кровь. Секунду смотрел на нее, туго соображая, откуда она. Затем понял – рассек бровь, ударившись лицом об руль.

Голова была пустой.

Как мы сюда попали? Что вообще случилось? Куда мы ехали?

Вывалился из машины. Голова кружилась: все качалось и плыло. Виталий уже убрал телефон в карман, смотрел на меня с напряжением.

Я приподнял руку, больше по инерции, чтобы хоть за что-то ухватиться в этом новом, покалеченном мире.

– Что случилось? – губы сами произнесли слова.

Он стал мне что-то отвечать, но я не слышал. В ушах стоял свист. Я ткнул пальцами в уши и беззвучно объяснил Витале, что оглох.

– Не слышу.

Напарник нахмурился, а затем усадил меня на газон, и показал жест, мол, сиди тут. Я огляделся. Машины притормаживали, водители тянули шеи, с интересом разглядывая нас, как редкий экспонат в заброшенном музее. Как будто они надеялись уловить частичку нашей беды, унести ее с собой, как сувенир.

Я понял, что мы въехали в дерево. Потому что другой битой машины не было, лишь наша: с вмятым капотом, из которого валил дым. По искореженному металлу тек красный тосол, запачкав траву красно-темными пятнами.

И тут я вспомнил что было. Мальчишка на велосипеде. Его нигде не было. Видимо удрал. Машина разворочена, но мы живы.

Пальцы снова наткнулись на бровь – кровь все не останавливалась, медленно текла мерзкой, липкой струйкой. Голова ныла, тупо и противно.

«Где-то в сумке должен быть анальгин», – вспомнил я вдруг.

Подошел к машине, взял сумку с пола и нашел таблетки. Стиснул их в руке, но тут же понял – запить нечем. Засада.

Пришлось снова плюхнуться на траву. Минут через пять свист в ушах стал затихать, прорывались звуки улицы – гул машин, щебет птиц, лай собак где-то вдалеке. Мир оживал, и с ним медленно оживал и я.

Наконец, поднялся, и снова окинул взглядом машину. Она стояла как покалеченный зверь, с разбитой мордой, истекающая красным и еще теплым тосолом. Служебная. И я осознал, что попал на деньги. За восстановление машины придется платить из своего кармана.

Дальше начались долгие, изматывающие часы ожидания экипажа ДПС. Скорая приехала первой. Мы с напарником отделались, можно сказать, легко: пара рассечений, которые врач заделала пластырем с ловкостью и равнодушием. Смена, разумеется, полетела к чертям. Шеф уже врезал мне пару слов по телефону – или я сам оплачиваю ремонт машины, или фирма подаст в суд. Ничего другого я и не ждал.

Дома оказался уже к вечеру. В прихожей был приглушенный свет и откуда-то из кухни доносился смех – Юлька обслуживала очередного клиента, делала ногти. Сквозь дверь слышалась девичья болтовня. Я решил не мешать, пусть работает – хотя бы таким образом сама на себя зарабатывает. В душе хотелось смыть с себя сегодняшний день, стереть его вместе с болью в голове.

На дачу поехал только на следующий вечер. Надел костюм, пальто, деньги СССР положил в карман – не все, всего двести рублей. Остальные оставил на столе. Телефон рядом, пусть останется здесь, как и все, что меня связывает с этим миром.