Альтерверс - Анатолий Мухин

Старший на мгновение задумался.

— То, что вы узнали о нас, — не трагедия. Вы не видели, но нас оберегают стены, за которыми непроходимые леса, а там, где они проходимы, уровень радиации смертелен для человека. Так что, молодые люди, вам, можно сказать, повезло. Мы спасли вас! Пройди вы чуть вперёд на северо-запад — и смерть схватила бы вас через несколько дней. Ваша кожа покрылась бы кровавыми волдырями, а глаза вытекли бы из глазниц. Вы умирали бы долго и мучительно, сгорая изнутри, прося о помощи, даже моля бога. Но спасеньем вашим стали бы мутировавшие волки и лисы размером с лошадь, которые отведали бы человечины с превеликим удовольствием.

Он с неподдельным интересом ждал, как отреагируют оперативники.

— Простите, Старче, — сказал Марченко, нарушив указание сероглазого, — но мы тоже не пальцем деланные. У нас есть счётчик Гейгера, несколько капсул с йодом. Мы готовились к нашему походу. Вы же наверняка обыскали наши рюкзаки. Не готовы мы оказались к тому, что среди леса, на берегу загрязнённой реки может стоять целое поселение.

— Ты как говоришь?! — крикнул сероглазый.

— Спокойно, Тихон, — велел Старший, — в чём-то они действительно правы. Мы поймали их, посадили в каземат, а теперь и вовсе отговариваем от их идеи. А знаешь ли ты, дорогой Тихон, что идея — есть начало всего?

— Нет, Старче, откуда мне?

— У каждого исторического события была своя идея. Из-за идей начинаются революции, случаются войны, жертвуют собой люди. Но в то же время изобретаются гениальные машины, создаются новые виды оружия, появляется вера. Ведь когда-то ты, Тихон, как и все твои соседи, приняли мои идеи и последовали за мной, не так ли?

— Так, Старче, — сероглазый склонил голову.

— Мы в Просветлении всегда слушаем идеи ближнего и прислушиваемся к ним. Так как же мы можем отобрать идею у этих двух заблудших? Ведь их идея даёт им самое главное, что может быть у человека. Надежду.

Он поднялся со старого кресла, а девушка, которая вновь появилась из ниоткуда, подала ему старинную трость с круглым пластиковым наконечником, потёртым от времени. Старший немного расправился, провёл по густой белоснежной бороде рукой и подошёл ближе к узникам, невзирая на неприятный запах.

— Когда-то, — говорил он, подходя ближе, — в месте, которое называлось Калугой, мама одного маленького мальчика сказала ему: «Если ты хочешь, чтобы к тебе относились хорошо, то и сам относись к людям хорошо». Мальчик этот урок усвоил, но в наше время опасность повсюду. Потому иногда мы можем невольно обидеть тех, кто обиды этой не заслуживает. Я понимаю, что мы оскорбили вас, взяв в плен. Но так было нужно. Мы здесь видим свой, особый путь, который поймут далеко не все, но те, кто поймут, придут к настоящему просветлению. Вы на этом пути уже сделали первые шаги.

Он сделал паузу и устало выдохнул:

— Примите мои извинения. Сегодня вас положат на матрац в доме, а не на землю в каземате. Помойтесь, отдохните, а вечером заходите ко мне в жилище. Я накормлю вас и напою самогонкой. Обсудим ваши идеи. И наш путь.

***

Вода мутного серого цвета казалась Матвею высшей благодатью. Больше недели они провели в душной камере без возможности помыться, а здесь, в одном из старых деревянных домов Просветления, ему приготовили целую ванну с неким подобием мыла. Матвей очень аккуратно натирал себя этим подобием, смывал, обливаясь из металлического черпака, и натирал ещё раз. Кожа зудела, в некоторых местах проявились покраснения. Неприятный запах каземата плотно засел в носу, хотя от него не осталось и следа. Спустя минут двадцать банные процедуры прервал стук в дверь.

— Кто там? — спросил Матвей.

Никто не ответил, стук раздался ещё раз, дверь со скрипом приоткрылась. Кучерявая голова пролезла внутрь. Её длинные запутанные локоны спадали на красивое лицо, закрывая небесно-голубые глаза.

— Меня… прислал Старший, — скромно сказала девушка. — Я принесла полотенце и постиранную одежду.

— Спасибо, — немного растерялся Матвей. — Я сейчас выйду.

Девушка рассматривала его. Еле заметные рельефы мышц вызывали любопытство. Лицо — уставшее и немного бледное. Русые мокрые волосы. Она опустила взгляд, чтобы рассмотреть низ живота, но Матвей прикрылся полотенцем. Девушка кокетливо хихикнула и удалилась прочь из комнаты.

Когда он вышел, она ждала его на терраске. Теперь разглядывал её он. Ростом — чуть выше среднего, худенькая, стройная, с выразительными бёдрами. Её тело, блестящее от пота, облегал сарафан в цветочек, каких Матвей не видел с детства.

— Как тебя зовут?

— Элина, — ответила девушка и снова стала разглядывать непривычного ей чужака. — А ты кто?

— Матвей. Очень приятно. У тебя красивое имя.

— Старший говорил, что оно особенное, — она кокетливо накручивала кудрявую прядь на изящный палец. — До Последней войны так называли детей тех, кто показывал себя лучшими на производстве. Электрификация и индустриализация. А сокращённо получается — Элина.

— А фамилия у тебя есть, Элина? Или ты как Мадонна?

— В Просветлении фамилий нет. Те, кто основал Просветление вместе со Старшим, отказались от фамилий, а тем, кто родился здесь, они не нужны.

— Интересно.

— Я бы поговорила с тобой, Матвей, но пора к Старшему. Он велел проводить тебя до его дома.

— А как же мой брат?

— Он почти закончил. Его проводит моя подруга, не переживай. Старший попросил, чтобы мы показали себя гостеприимными хозяйками.

Она подмигнула и посмотрела на Матвея сверху вниз.

— Но это потом. А сейчас пора к Старшему. Иди за мной.

Она сделала несколько шагов в сторону двери, резко обернулась и с искренним интересом спросила:

— А что такое «Мадонна»?

***

— Не стойте в дверях, проходите! — Старший комфортно разместился в большом кресле за круглым столом в своей гостиной.

Стол накрыт на троих: сервизные тарелки с еле заметными сколами, мельхиоровые вилки и ножи, немного потёртые хрустальные бокалы с различимым незамысловатым узором и графин с мутной жидкостью синеватого оттенка.

Гостиная