Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 5 - Стас Кузнецов

— Кто виноват, что ты дрыхнешь без задних ног, когда мы уговорились о встрече⁈ — справедливо возмутился Фил. — И вообще, ты не просыпался, только стонал и выгибался, точно уж на сковороде, мы подумали, что тебя отравили!

— Точно, –поддакнул Томаш, — а когда Фил водой тебя окатил, так ты вообще захрипел и стал дрыгаться в конвульсиях. Жуть просто!

— Хотелось вообще добить, чтоб не мучился, — кивнул Фил.

— Я б вам добил! Какого черта вы так долго⁈ Где вас носило⁈ — я всегда помнил, что лучшая защита — это нападение.

Оба переглянулись и, вспыхнув до корней волос, смущенно потупились. Я с интересом ждал, но объясниться никто из них не спешил. Так и стояли, точно два болвана, переминаясь с ноги на ногу и глядя в пол.

Я внимательно оглядел партизан и приметил на шеи Фила свеженькую царапину, оставленную как будто женской ручкой, а у Томаша вообще вся рожа и волосы блестели от масла. Масло, которым наложницы натирали свою кожу, чтобы она лучше блестела.

Дошло до меня как до утки на третьи сутки. Не знаю, что больше меня в этой ситуации задевало то, что я, словно праведный монах, воздержался или то, что эти два праведника так нагло придались блуду.

— Вы что совсем охренели⁈ — возмутился я.

— Да мы-то что! Они сами… и ничего мы… — смущенно пробормотал Томаш.

— Ага, не виноватая я, он сам пришел! — процитировал я героиню советского кино. И пусть фраза ни о чем не говорила моим горе-товарищам в этом мире, но очень красноречиво характеризовала их реакцию невинных овечек на свои бесславные деяния.

— Ну ладно Фил, — продолжал распалять я праведное негодование, — этот вообще пропащий!

— Чего это я пропащий? — обижено буркнул Фил.

— Но ты — благородный герцог Томаш Крайкос прибег к интимным услугам рабыни, — не сбиваясь с патетики, сыпал я упреками. — Я тебе самое дорогое доверил — свою невесту! Мне даже страшно представить, если Лейла узнает, что ее ненаглядный Томаш Крайкос такие непотребства вытворял.

— Кто бы говорил, Эрик, как будто ты сам святая невинность! — в свою очередь возмутился Томаш. — Я же молчу про свою сестру!

Моё дурашливое настроение, как ветром сдуло. Воспоминание о Стелле больно кольнуло под ребра.

— Я же никогда не был её женихом! Её женишок — ныне покойный Роджер, с него и спрашивай! — с холодком отрезал я.

— Из-за тебя же нам пришлось думать о скорой свадьбе с Роджером! Мы с горем пополам её уговорили спасти свою честь! — заявил Томаш, скрестив руки на груди.

— А я-то здесь при чем⁈ — офигел я от такого наезда.

— Не притворяйся дураком, Эрик, тебе это не идет! — набычился Томаш. — Я же врежу тебе, мало мы тебя тогда в лесу с ребятами били, ничего ты не усвоил!

— Если полегчает, врежь, но я могу и врезать в ответ, — предупредил я.

Напоминание про то, как я, не успев толком освоится в этом мире, получил от гоп компании Томаша сапогами по башке, было, мягко говоря, неприятным. Еще неприятней было вспомнить суд, в котором сэр Урик был сожжен одним из ликов Триликого заживо.

Такого отворота поворота от Томаша я не ожидал. Сорится по-настоящему сейчас категорически было нельзя. Грызня меж собой уж очень снижала наши шансы на выживание в предложенных обстоятельствах.

Я взял на себя за них ответственность, я старше, опытней и сильнее, а значит, должен быть еще и мудрее. Поэтому я сделал над собой усилие и подавил нарастающий гнев и обиду.

— Ладно, Томаш, — примирительно махнул я рукой, сглаживая назревающий конфликт, — вернемся к нашим баранам, когда вылезем из дерьма.

— Обязательно вернемся! — выплюнул Томаш.

Какое-то время в Томаше происходила борьба между желанием помахать кулаками и здравым смыслом. В итоге и он нашел в себе силы отложить разборки на потом.

— Что сделали ваши наложницы со своими бусинами? — перевел я разговор на другую тему.

Мне нужна была ясная голова. Чтобы выплеснуть из себя кипящую агрессию, я решил разогнать кровь. Занял положение упор лёжа и стал методично отжиматься.

— Моя отказалась забирать обратно бусину, — нехотя пояснил Фил, бухаясь на стул.

— А что сказали? — продолжал допытываться я.

— Сказала, что по традиции, если я принял дар, то нужно принять и бусину, — пояснил Фил.

— Моя аналогично, — подтвердил Томаш. — Принять просила в буквальном смысле, проглотив бусину, как только мы перестанем желать их видеть.

Я замер. Быстро поднял себя и пристально уставился на Фила с Томашем.

— Вы проглотили? — непослушными губами выдавил я, по спине поползли мурашки.

Фил с Томашем переглянулись, и оба отрицательно помотали головой.

— Ну, если так надо, давай при тебе проглотим, — смущенно предложил Фил. — Мы не собирались завтра с ними…

— Не смейте ничего глотать, — жестко велел я.

— Ты определись уже, — попросил Томаш. — То ты против таких отношений, то, наоборот, запрещаешь их прервать.

— Ваши отношения, это ваше личное дело. Не нужно при этом совать в рот все, что вам туда пихают, — жестко ответил я.

— Да мы и не думали их глотать! — чуть ли не хором заорали Фил с Томашем, понимая всю двусмысленность данного действа.

Но их заверения меня не успокоили.

— Отдайте мне бусины, — протянул я руку.

Фил с Томашем опять переглянулись — эта их игра в переглядки начинала меня раздражать. Нехотя они достали из карманов свои бусины и отдали их мне.

— В чем дело-то? — спросил Фил.

— Я пока сам не могу понять, — честно ответил я, разглядывая бусины. Бусины заметно потемнели, стали более оранжевые, чем желтые и черная закорючка, как будто стала больше.

— А что твоя наложница с бусиной сделала? — спросил Томаш.

— С ужасом проглотила её сама, — не стал утаивать я.

— Просто какая-то дурацкая традиция, — пожал плечами Фил. — Завтра бусина выйдет вместе с продуктами жизнедеятельности. Зря ты, Эрик, всполошился из-за ничего.

— Возможно и так, — не стал спорить я, пряча бусины себе в карман. — Нужно будет в этом убедиться. Давайте к делу.

— Да, нам нужно срочно