Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 5 - Стас Кузнецов

Наложницы продолжали между тем премило обсуждать достоинства и недостатки своих случайных любовников.

— Бесстыжие, — возмутилась одна из женщин, она была заметно постарше остальных и держала себя иначе, гордо, степенно. — Вы растеряли остатки достоинства! В былые времена никто не смел даже глядеть на наложниц султана! А теперь мало того, что вы отдаетесь каким-то проходимцам, так еще такие речи ведете, что от вашего позора во дворце портится воздух. Языки бы вам отрезать за такие дерзости!

— Ну хватит уже, Медина! — перебила женщину Асель. — Сейчас времена другие. Султана нет и защиты нам ждать не от кого…

— Это вовсе не значит, что нужно срамиться! — вздернула голову Медина.

— Тебе хорошо говорить! — возразила Ханде. — Ты у госпожи на хорошем счету! Госпожа Закира не будет тебя…

Однако договорить она не успела. Звуки оборвались, словно кто-то вывернул громкость на ноль. Повисла звенящая тишина. Я ткнул локтем Томаша, попросив срочно продлить заклинание, иначе мы рисковали не услышать самого важного. Однако он помотал головой, объяснив, что заклинание продолжает работать, просто они все почему-то перестали говорить.

Действительно, до нас донесся шлепающий звук шагов по мокрому полу. В поле зрения появилась девушка. Тонкая, сломленная фигурка, старательно смотрящая в пол и обнимающая себя худыми руками-спичками. Ось позвоночника колюче выпирала из спины, к позвоночнику цеплялись жесткие ребра. Кожа туга обтягивала каждую кость.

Девушка подняла голову и дрожащей рукой взяла мыло. Глаза ее были подернуты белесой пленкой, под глазами залегли тени, на исхудалом лице только подрагивающие губы сохранили почти детскую пухлость.

Я с трудом узнал в ней свою Жасмин. Но еще вчера вечером она приходила ко мне абсолютно здоровой и полной жизни. Без единого намека на анорексию. Как она умудрилась потерять за ночь всю жировую ткань, оставалась загадкой.

Женщины стали домываться и спешно покидать баню, чураясь Жасмин, будто она заболела проказой. Очень скоро моя Жасмин оказалась в бане одна одинешенька. Она провела рукой по голове и вытащила клок черных густых волос. Бросила свое богатство под ноги. Худенькие плечи подрагивали под струями воды, из глаза бежали слезы.

Я заметил, что Томаш с Филом уже давно опустили взгляды в пол, смотреть на страдания этой юной девушки было и впрямь нестерпимо, да и не прибавляло это уже нам ничего.

Я попросил Томаша вернуть стене прежнее состояние, нам пора было возвращаться, пока нас не спохватились делибаши. Мы залезли в дыру и заложили ее обратно кирпичами.

— Эрик, что с ней такое⁈ — с ужасом спросил Фил. — А вдруг это заразно⁈

Фил подергал себя за отросшие рыжие кудри, и затем внимательно стал рассматривать сколько от этого действа у него выпало волос. Волосы все остались на башке.

— Как будто чем-то больна, — подхватил Томаш и тоже стал проверять не выпадают ли у него волосы. — Вот почему ты отказался от нее вчера вечером?

— Нет, вчера вечером она еще была абсолютно здорова, — возразил я. — Хорош уже свои волосы трогать, как девки.

Стушевавшись, Томаш спрятал руки за спину.

— Может, бедняжка так тяжело переживает отказ мужчины? — предположил Фил.

— Мне почему-то кажется, что дело не в тоске по мужской ласке, — задумчиво покачал головой я. — Дело в чем-то другом, — я сжал в кармане бусины. — Неладное что-то происходит в этом гареме.

— Да, — с готовностью закивал Фил. — Женщины, а так друг дружку ненавидят, вы заметили?

— Это-то как раз меня смущает меньше всего. Бабы всегда склочницы, их нельзя в одном месте так концентрировать и лишать мужского общества, — заметил я. — Меня насторожила не их ненависть, а пронизывающий все вокруг страх. Они все чего-то очень бояться.

— Бояться своей госпожи…

В дверь постучали, прервав наши размышления.

— Именем великой госпожи Закиры, просим отозваться и принять водные процедуры быстрей! — встревожено потребовали из-за дверей.

— Мы уже все приняли, можете нас брать тепленькими, — усмехнулся я, выходя из бани.

Делибаши опять завязали нам глаза. Старались мроты зря, я уже и с закрытыми глазами все коридоры их срисовал, а мой обостренный слух помог приблизительно определить где-кухня, где гарем, а где хоромы Закиры.

Мы позавтракали. При этом старательно разыгрывая из себя разбойников, томящихся от безделия и желания поскорее завладеть добычей.

В связи с услышанным в бане я не упустил случая отпустить пару скабрёзных шутеек относительно ночного времяпрепровождения своих товарищей. Томаш дулся, Фил супился. Вскоре тренироваться в остроумии в одни ворота мне наскучило, так как даже развлечь меня перепалкой эти двое были не в состоянии.

Как только мы поели в зале появился даллал со свитком в руках. Нахохлившись, точно петух в курятнике, он вновь стал длинно, нудно, нараспев приглашать нас к великому из великих визирю Рамиру паше, оказавшему нам великую из великих милостей, допустив нас к своему великому из великих обществ, и так далее и тому подобное.

Снова нам завязали глаза и повели по какому-то новому, незнакомому маршруту. Дверь распахнулась. В лицо мне дунул горячий воздух, наполненный запахом крови и пота. Нас вывели за пределы дворца. Сделалось тревожно, вспомнились кресты, я напрягся, готовый в любой момент материализовать меч.

Нам развязали глаза. Мы оказались во внутреннем дворике.

За спинами окруживших нас делибашей ничего нельзя было толком рассмотреть. Наконец-то, щелкнули пальцы и те, что стояли впереди растворились, открыв нам вид на Рамира-Латифа восседавшего в открытом паланкине, который тащили на себе четыре делибаша.

Рожа у него была крайне самодовольна. Он надменно глядел на нас свысока, точно мы какие-то насекомые, забравшихся к нему в сад. И все время прикладывал платок к носу и губам, морщась от запахов улицы. Так и подмывало его скинуть оттуда и дать по щам.

Мы вежливо поздоровались. Я едва удержался от замечания, что свою жопу иногда полезно отрывать от стула и ходить пешочком. Рамир-Латиф, словно прочитав мои мысли, усмехнулся и щелкнул пальцами. Из неоткуда появился еще один паланкин на три места, тащили его уже шесть делибашей.

— Завяжите им снова глаза, — приказал Рамир-Латиф делибашам, которые привели нас. — А вы садитесь в паланкин.

Делибаши, тащившие на себе наш паланкин, склонив головы, сели возле нас на колени, чтобы нам было удобней туда взобраться. Нам вновь завязали глаза, и мы втроем с