Паргелион - Аня Тормент

— Нас призывает случай.

Мы не способны призвать себя сами

к чему бы то ни было.

— А избирает кто?

— Случай многолик.

Джон Фаулз «Маг»

Прошло несколько дней и ночей. Может быть, пять или шесть, они были пусты и полны обиды. Дара не то чтобы ею упивалась, просто не могла снести произошедшего. Оно саднило и мерзко пахло, смешиваясь с запахом общего страха и подавленного состояния, которое нависло над деревней после жертвоприношения. Казалось, безумие носилось в воздухе вместе с ярым ветром, распространяясь подобно заразе, от которой нет снадобья. И Дара чувствовала его, как ни старалась закрыться от общей неприязни и недоверия. Она выходила редко, стараясь ни с кем не пересечься на засыпанной снегом тропе, ведущей к колодцу. А когда встречала кого-то из деревенских, тот опускал глаза и бормотал что-то в сторону. Мать работой не нагружала, кроме дубления оленьей шкуры, так что Дара сидела целыми днями, пока хватало света, в предбаннике. К мастеру Миро, по этой причине или по другой, она тоже не ходила. С братом так и не заговорила и лишь изредка перебрасывалась несколькими словами с матерью. Та окидывала дочь жалостливым взглядом, что прямо выводило из себя.

В конечном счёте Даре это состояние надоело, потому, встав однажды поутру и увидев, как яркое солнце поднимается над горами, она решила, что необходимо развеяться. А для этого нет ничего лучше прогулки по лесу, где можно попробовать скинуть с себя весь груз недавних событий. Наскоро поела оставшегося со вчера мяса, пошевелила угли, чтобы дом не остыл, пока мать не вернётся, и задела при этом стоявший на краю глиняный горшок. Тот соскочил со стола и, громко шмякнувшись об пол, разлетелся вдребезги. Настроение от этого не улучшилось, но — плевать. Дара надела чистую рубашку, которых у неё было две, хорошенько затянула штаны поясом, застегнула куртку, набросила жилет и нахлобучила на голову большую меховую шапку, которая отлично защищала от ветра. Лук, заботливо прислонённый к стене, она любовно погладила и повесила через плечо, прихватила и своё самодельное копьё на случай, если встретит зверя.

Заскрипел под ногами снег. Белый, только что выпавший, он ослеплял и вызывал благоговение. Девочка старалась наступать осторожно, чтобы не слишком его попортить — это ещё успеется, дай только мальчишкам тут всё затоптать. Такой снег давал надежду, невнятную, но все же ощутимую, что всё как-то наладится, что всё ещё может быть хорошо. Настроение девочки сразу улучшилось, и она бодро двинулась к лесу, с удовольствием наблюдая, как катается с горки соседская ребятня. Обойдя деревню по периметру, она постепенно спустилась к самой границе леса. Прошлогодняя трава полностью скрылась, идти было трудно, жаль, не взяла короткие деревянные лыжи. Раскрасневшись, она двигалась вдоль леса, когда вдруг, обернувшись назад, увидела, что со стороны деревни валит дым. Плотный, густой, он клубился над крышами. «Пожар!» — промелькнуло в голове, и Дара бросилась бежать обратно. Кто-то не уследил за печью. «Эх, дурья башка!» — ругала она мысленно неизвестно кого. Сейчас нужно всей деревней воду таскать, тушить, да чей же это дом? Как бы и на другие не перекинулось. Чем выше она поднималась по склону, тем яснее было видно, что горит не одна изба, а несколько. Стала она различать и мечущиеся в пламени фигуры. О, Эйо, что же творится! Воду таскают, вон как бегают. Скоро вся деревня сбежится.

Ещё метров пятьсот бежать до лаза под частоколом. И вот она уже у крайнего дома, проскочила его, бросилась к пожару. Споткнулась, не удержалась, упала на руки, остановилась. Подняла голову. Нет, это что-то…

Что-то не то.

Кто-то вдруг завопил, послышались грубые окрики. Мальчишка лет пяти побежал прямо на неё с оглушительным визгом. Девочка вскочила, подняла оброненное копьё. Прямо перед ней какой-то мужик тянул за волосы девчонку лет десяти. Та визжала и брыкалась, барахтаясь, как наколотая на иглу стрекоза. Дара и отсюда узнала её вопли — это Ани, дочка Экзела одноглазого. А вон и он, лежит, вывалив кишки на белый снег. А это его жена, отбивается от нападающих, но втроём ей их не одолеть. Один бьёт её ногой по голове, и еще раз, и ещё, женщина падает, но все продолжает дёргаться. Ещё удар, и она затихает.

Чужаки. Это не наши, это чужаки!

Нужно предупредить остальных. Сколько их? Дара насчитала десять, может, пятнадцать.

Надо попробовать помочь Ани. Дождавшись, когда чужаки отойдут подальше, кашляя от дыма, она медленно поползла к девчонке, прячась за брёвнами, сложенными во дворе. Зацепилась щекой за штырь, больно полоснуло по коже.

Крыша дома полыхала. Если внутри кто-то остался, то было уже поздно. Наконец она подползла к девочке, лежавшей неподалёку от горящего крыльца, и увидела, что спасать некого. Ани лежала, опрокинувшись навзничь. Рубашка задралась, обнажая белые ноги, волосы разметались по почерневшему снегу. Глаза были открыты и смотрели вверх остекленевшим взглядом куклы. Побелевшие губы приоткрылись, как будто Ани хотела что-то сказать, но не успела. Из-под головы растекалась по белому снегу горячая кровь.

Дара отпрянула, попятилась, снова споткнулась, стараясь не смотреть на женщину, из голой груди которой торчал кол, поползла к деревьям. Надо обогнуть деревню и предупредить остальных!

— Эй ты! — окликнул её грубый голос. Один из мужчин вернулся и теперь остановился шагах в двадцати от неё. — Иди сюда!

Дара рванула с места, но сбоку выпрыгнул другой чужак, которого она не заметила. Он повалил её наземь и ударил ногой в живот. Внутренности разорвались болью. Скрючившись, девочка замерла и сжала зубы. Нападавший, решив, что она больше не встанет, потянул её за волосы, и она увидела его лицо очень близко. Тёмные глаза кровожадно пялились на неё. Чёрная борода, растянутый в усмешке рот, обнажающий кривые грязные зубы. Меж бровей — глубокая борозда. Он замахнулся, но Дара, выхватив нож, полоснула им урода по лицу. Он взвыл и разразился ругательствами, отпрянул назад. Дара, воспользовавшись моментом, стремглав бросилась вниз по тропинке.

— Держи эту мразь, Дикс! — заорал Кривозубый.

Но тот только махнул рукой, мол, куда она денется.

Дара не оглядывалась. Копьё она потеряла, но лук уцелел. Быстрей, бежать к первому дому, потом найти мать и Кия, нужно собрать всех, чтобы отомстить чужакам! Не обращая внимания на боль, она мчалась вдоль леса, пока не увидела заветную тропинку. Теперь вверх по склону. Да быстрей же, быстрей, подгоняла она себя. Вон и дома. Быстрей. Ещё быстрей!

— Чужаки! Чужаки! — заорала она что было мочи, пробегая вдоль дворов. — Чужаки!