Паргелион - Аня Тормент

Она подняла голову и посмотрела на мужчину. Багровый от запёкшейся крови порез тянулся от уха через всю щеку. Её работа.

— Вот так. Будешь сидеть в яме, пока я не решу, что хватит. Если решу. Лезь давай.

Дара заползла на одну из досок, снова стараясь не смотреть на Кривозубого. Она прекрасно знала, как устроена сидельная яма. Раньше она думала, что это личное изобретение Ситху, только, видать, тот спёр идею у кого-то ещё. Широкая доска, которую держали цепи, опускалась при помощи обычного колодезного «журавля». А потом поднималась — так из ямы невозможно было вылезти.

Пахнуло сыростью, запахом сранья и гнилого мяса. Пустой желудок скрутило. Наконец доска достигла дна. Девочка сползла с неё и улеглась на мёрзлую землю. Цепь снова заскрипела, и доска поползла обратно вверх.

— А, это тебе, чтоб не сдохла! Живи, пока я так хочу! — заорал Кривозубый, и голос его доносился с другой стороны Земли, если такая была.

Снова послышался скрип, и доска приползла вниз с глиняной бутылкой воды.

— И ещё!

Шмякнулся рядом кусок хлеба. Кривозубый задвинул доски, оставив только маленькую полоску света. Дара жадно выхлебала воду, оставив немного, чтобы запить извалянный в грязи хлеб. Свернулась калачиком, стараясь не замечать вони, и провалилась в небытие.

* * *

Внутри земли теплее, чем на поверхности. Это наблюдение она сделала после того, как проснулась. Полоска света стала ярче, значит, наступил день. Дара глотнула воды из кувшина и снова уснула. Разбудил её грубый оклик:

— Не спи, оборванка! Грузи свою тощую задницу.

Свет ослепил девочку, потому она не увидела, как Кривозубый поднял лапу и наотмашь ударил её по щеке. В голове зазвенело. Он подождал, пока жертва поднимет голову и посмотрит на него, а потом ударил ещё раз.

Взгляд она не отвела. Смотрела на ствол дерева, который был прямо перед ней. На его бороздки, впадины, на замысловатый узор его веток и на птицу, которая уселась на ветку и уставилась на неё.

— Смотри на меня, когда я с тобой говорю! — Голос больше не был раздражённым, скорее — холодным, пустым и жестоким.

Девочка перевела взгляд на стоящего перед ней человека. Он растянул свой рот в улыбке, снова обнажая кривые зубы, источающие дурной запах. Но его тёмные глаза не улыбались. В них вообще отсутствовало всякое выражение. Глаза были пусты, когда мужчина поднял палку и методично принялся избивать свою жертву. Девочка повалилась на землю и молча ждала, когда ему это надоест. Отключилась, ушла на другую сторону реальности, откуда безразлично наблюдала за происходящим, как будто оно не имело к ней никакого отношения.

— А теперь ползи обратно. Хотела убить меня, сука?

Кривозубый наклонился и приблизил глаза прямо к её лицу. Взялся руками за ворот и сильно дёрнул. Его руки были крупные, грубые, пальцы чуть приплюснутые. Только сейчас девочка заметила, что на правой руке не хватает мизинца. Она приподнялась и заползла на доску. Тайс сунул ей воду и кусок хлеба.

— Жри, — коротко бросил он и принялся крутить «журавля».

То же повторилось и на следующий день. Мучитель поднял её на поверхность, с удовольствием бил палкой, но не по голове — наверное, не хотел, чтобы она умерла быстро. Потом бросил ей кусок хлеба и спустил обратно в яму, где она лежала в полузабытьи, пока земля вбирала в себя всё горе. Земля обнимала её тело, погружала глубже и глубже, и боль уходила.

На третий день избиений не было — наверху её ждала Ава. Глаза потухшие, но чистая и одетая во что-то не своё. Каштановые волосы распущены. Кривозубый приказал девчонке идти к деревьям и встать спиной к стволу. Дара заметила, что за спиной у него лук — её лук. Тот увидел, что это замечено, и ухмыльнулся — нагло, самодовольно.

— Лук — просто песня, да?

Дара молча уставилась на него.

— Кто его сделал?

— Мой брат.

— Тогда надо было везти сюда твоего брата — он бы мне делал такие луки.

— Да ты не переживай об этом, Тайс, — произнесла Дара изменившимся голосом.

Брови мужчины взлетели вверх, но выражение мигом сменилось на всё ту же кривую усмешку.

— Подслушала моё имя, сучка? Плевать, что тебе с него проку.

Он велел идти за ним, и, когда они отошли шагов на сто, достал стрелу и прицелился.

— Эй, Ава! Стой смирно, не шевелись.

Та замерла, но дёрнулась, когда в дерево над её головой вонзилась стрела.

— Я тоже неплохо стреляю. Но и ты, врать не стану, меткая. Попробуешь?

Дара покачала головой.

— Давай, попробуй. Или следующая стрела полетит ей в глаз.

Дара не двинулась с места.

— А ты не особо печёшься о малышке, да? Не слишком-то вы знакомы. Ну, тогда и хрен с ней.

Он поднял лук и снова прицелился. Даже отсюда Дара видела, как заблестели на обрамлённых красивыми пышными волосами щеках две тонкие дорожки.

— Хорошо. Я выстрелю.

— А, вот так бы сразу. — Он заулыбался во весь рот. — Держи. Только не думай, что сможешь прицелиться в меня, дура. Я тебе быстро кишки вспорю.

Достал нож и стал наблюдать.

Дара встала в стойку, подняла лук. Только бы руки не дрожали от боли.

— Куда стрелять? — Её голос прозвучал глухо.

— Куда? А стрельни-ка нашей малышке между ног. Эй, Ава! Раздвинь ножки. Ты же знаешь, как, сегодня тренировалась. — Он мерзенько подмигнул Даре.

Ава покорно расставила ноги. Дара прицелилась. Только бы не дрогнула рука, только бы не дрогнула. «Не думай ни о чем. Это просто выстрел. Такой же, как и другие. Не думай слишком долго. Вдох. Выдох. Отпускай».

Стрела свистнула и вонзилась в дерево прямо между двух расставленных ног.

— И правда хороший глаз. Давай сюда! — Кривозубый вырвал лук из рук девочки. — Ну всё, тащи свою задницу в яму.

— Ты не переживай насчёт моего брата, Тайс, — снова повторила Дара.

— Чего?

— Он уже наверняка где-то рядом. Сам придёт, и искать не надо. Наши уже давно вас выследили. Мой брат меня найдет. А когда это случится, стрела будет торчать не у неё между ног, а у тебя между глаз!

— Ах ты сучка! Угрожаешь мне? — Он залепил Даре такую затрещину, что та повалилась на грязный снег. — Только знай, что этого не будет, ясно тебе? Никто не придёт, дура. А знаешь почему? Потому что они кормят падальщиков. Нет больше твоей деревни. Всех, кто был, мы перебили. И братца твоего