Бутлегер - Павел Барчук

тут я сделал то, чего Одноглазый, уверен, не ожидал – короткий, резкий выпад. Левый хук, нанесённый с идеальной траекторией, врезался в свиное рыло Кевина. Это был не сильный удар, потому как сил у Джованни очевидно нет. Но зато весьма точный.

Кевин отшатнулся, его глаза закатились. Он упал, врезавшись затылком о столб, и обмяк. Дружки ирландца замерли, ошеломлённые таким внезапным поворотом.

Я почувствовал, как боль пронзила моё предплечье — тело Джонни было слабым и не готовым к столь резким движениям, особенно после пережитого на корабле. Но у нас появился шанс.

— Бежим, Патрик! — крикнул я, хватая товарища за руку.

Мы бросились бежать. Прочь от причала, от орущих разносчиков, от шума толпы и от двух ошеломлённых ирландцев, которые не успели сообразить, что произошло.

Честно скажу, быть мощным типом, который раскидает и троих, и пятерых врагов – круто. Однако вовремя тактически отступить, гораздо круче. Особенно, когда мне досталось тело ни хрена не мощного типа.

Я, конечно, этим вопросом займусь, но чуть позже. Учитывая, в каком месте и в каком времени я оказался, умение хорошо дать в морду – здесь просто жизненно необходимо.

Приключение Джованни Скализе — только начиналось. И первый пункт в повестке дня: больше не попадаться на глаза Кевину до того, как найду дядю Винни.

Глава пятая:"Нью-Йорк, Нью-Йорк..."

Спустя очень непродолжительное время после того, как мы с Патриком сбежали от Кевина, перебрались через залив на пароме и ступили на твердую землю, я был готов признать обманчивость первого впечатления, которое на меня оказал этот город.

На самом деле, Нью-Йорк образца 1925 года в моем понимании выглядел не как город возможностей, а как город "Прости Господи и не дай Бог". Даже Патрик слегка поумерил восторг. "Земля обетованная", которую мой ирландский друг столь сильно жаждал увидеть, в реальности совершенно отличалась от его фантазий.

По крайней мере, таким Нью-Йорк предстал перед нами, когда мы, запыхавшись от быстрого бега, домчались до парома, а потом уже с него выбрались на улицы Манхеттена.

С паромом нам, кстати, фантастически повезло. Запрыгнули на него едва ли не в последний момент. Но зато, когда на причале появились дружки Кевина и сам ирландец, злой, как черт, мы уже отплыли на приличное расстояние.

– Хороший был удар... – С уважением произнёс Патрик, покосившись в мою сторону.

– Ни черта подобного. Слишком быстро этот урод пришел в себя. От хорошего удара он до сих пор пребывал бы в волшебной стране грез. – Хмуро ответил я, изучая одноглазого ирландца, который с причала что-то кричал вслед уплывающему парому. Подозреваю, его крики красочно описывали, что именно он сделает с нами, когда найдёт.

Чисто машинально, по инерции, я поднял руку и показал беснующемуся Кевину средний палец. Не знаю, смог ли он разглядеть и понять мое послание, расстояние между нами было уже слишком большим. Думаю, пока что этот расхожий в будущем жест, здесь еще не пользуется популярностью.

– Знаешь, Джонни... Ты и правда изменился. – Задумчиво протянул Патрик.

– Повторяешься. – Я покосился на друга, решив ограничится этой короткой фразой.

Тем более, впереди маячили гораздо более насущные проблемы, чем изменения в поведении итальянского мальчишки. Единственное – очень прекрасно, что меня закинуло в его тело после отплытия из Италии. Окажись я на месте Джонни до этого события, возникли бы сложности. Например, с семьей. Уж кто-то, а мать, думаю, точно почувствовала бы в родном сыночке какой-то подвох.

Едва сошли с парома, запах горячего угля, сырости и помоев моментально ударил в ноздри. Особенно меня удивил последний "аромат". Так-то не средние века на дворе. Откуда несет дерьмом?

Еще, пожалуй, Нью-Йорк был каким-то слишком шумным. Шумным не в том привычном, современном формате, который является отличительной чертой мегаполисов далекого будущего, а просто шумным и все. Этот шум стоял оглушительной, непробиваемой стеной. Наполняли его в основном гудки автомобилей и рокот моторов. А они реально рокотали. Даже не так... Они ревели, словно в предсмертной агонии.

Помимо машин здесь еще имелись автобусы, такси, трамваи, в том числе конки – вагончики, которые тянули унылые лошади. А еще, я впервые увидел, как в реальности выглядят гужевые повозки. Те самые, фигурирующие в правилах дорожного движения.

Это все создавало непередаваемую какофонию звуков, из-за которой хотелось зажать уши, а еще лучше – просто сбежать подальше. Метро, кстати, здесь тоже имелось. Пока не совсем развитое, но все же.

Шум и гам, производимый всевозможным транспортом, дополняли крики разносчиков газет и торговцев, хрип паровозных гудков, доносившихся откуда-то издалека.

– Здесь неподалеку Одиннадцатая авеню, – Со знанием дела пояснил Патрик происхождение гудков. – Там проходит железная дорога.

Я в ответ промолчал. Его осведомлённость радовала, конечно, но мало облегчала ситуацию. По мне, что Одиннадцатая, что Двенадцатая, что Сто сорок восьмая – разницы никакой. Меня вообще вся окружающая реальность немного удручала, если не сказать больше – бесила.

Помнится, в своей прошлой жизни, я видел парочку сериалов и фильмов о 20-х годах в Америке. Об «эпохе джаза» и «веке небоскрёбов». Так вот... Черта-с-два! В фильмах все выглядело немного иначе. Ну как немного... Прям охренеть насколько иначе. Там герои с утра до ночи веселились, развлекались и кутили, а Нью-Йорк казался местом больших возможностей.

Я, к примеру, представлял себе данный период как время жизнерадостных парней в шляпах и красивых женщин в платьях с бахромой, пьющих шампанское в подпольных барах. Реальность оказалась намного грязнее и хуже.

Мы шли по улицам, уворачиваясь от пролетавших мимо автомобилей, похожих на чёрных жуков, и от конных трамваев. Последние, что вполне логично, тащили лошади, которые, что тоже вполне логично, не особо заморачивались, где справлять нужду. Они делали это прямо на ходу.

Нас толкали спешащие куда-то люди, но при этом ни один из прохожих даже не взглянул в нашу сторону. Мы словно были невидимками для местных.

Небоскрёбы, которые я наблюдал с корабля, теперь нависали над нами, как каменные скалы, не пропускающие света. Мы были на самом дне этого урбанистического ущелья, где царила своя жизнь, свои законы, свои правила.

Я шел вперед достаточно быстро, Патрику приходилось почти бежать вслед за мной, чтоб не отстать. Просто мне, если честно, хотелось уже найти Маленькую Италию, воспоминания о которой имелись в голове Джонни, разыскать там дядю Винни, сесть и успокоится. Путешествие, прямо скажем, вышло на "двоечку", организм категорически нуждался в еде и отдыхе.

Проблема