Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

так говорила Рената. Но постепенно его движения замедлялись, и он чувствовал, что сердце у него в груди замирает от охватившего его неведомого волнения. Алекша желала его. К тому же он был весьма любознательным, но ведь Виктор мог научить его далеко не всему. Алекша ждала; солнце припекало. На поверхности воды играли ослепительные блики, и Михаил почувствовал, как у него начинает кружиться голова. Он проплыл еще два круга, обдумывая, что ему делать. Но в душе решение он уже принял.

Михаил вышел из воды. Он чувствовал на себе взгляд Алекши, испытывая при этом страстное желание и в то же время страх перед неизведанным. Она слезла со своего камня, а он все еще стоял в траве и ждал.

Алекша взяла его за руку и увлекла за собой в тень, где он лег на поросшую мягким мхом землю. Она опустилась рядом на колени. Алекша была прекрасна, хотя вблизи Михаил видел, что вокруг глаз и в уголках губ у нее появились первые морщинки. Легкой жизнь волка назвать было нельзя, да и сама Алекша давно не была невинной девочкой. Но теперь ее холодные голубые глаза обещали наслаждение, какое ему даже не снилось, и, подавшись вперед, она поцеловала его в губы. Ему предстояло узнать еще очень многое об искусстве любви; и его первый урок начался.

Алекша сдержала свое обещание. Она и в самом деле стала вытирать его: начала с ног, медленно продвигаясь вперед и слизывая языком капли воды, собравшиеся на покрывшейся мурашками коже.

Алекша подобралась выше, и Михаилу показалось, что все его существо оказывается поглощенным ею. Она была дикой самкой, любившей сырое мясо. Он застонал и запустил пальцы в ее длинные волосы. Как и подобает дикой волчице, Алекша то и дело пускала в ход зубы, нежно покусывая кожу и продолжая водить языком вверх и вниз. Михаил чувствовал, как по телу быстро разливается приятная тяжесть. В голове шумело, перед глазами проносились слепящие всполохи, похожие на длинные стрелы молний во время летней грозы. Рот у Алекши был теплым и влажным. Он вздрогнул — противостоять этому движению не было сил, мускулы напряглись, и, казалось, кожа на них вот-вот лопнет. Перед глазами снова затанцевали молнии, они словно задевали о концы обнаженных нервов, опаляя их своим пламенем. И тогда, не выдержав, он застонал; это был глубокий, чувственный стон.

Алекша разжала пальцы и глядела, как из него вырывается струя семени. Он вновь непроизвольно вздрогнул, и вслед за этим последовала еще одна горячая белая струя. Она улыбнулась, гордясь своей властью над юной плотью, и затем снова склонилась к нему, принимаясь водить языком по животу и груди. При каждом ее новом прикосновении по его коже пробегали мурашки. Силы постепенно возвращались к Михаилу, и, придя в себя, он понял, что ему еще только предстоит познать то, о чем монахи даже мечтать не могут.

Их губы встретились и слились в долгом поцелуе. Алекша слегка покусывала его язык; она положила его ладони себе на грудь, а потом села ему на бедра так, что он вошел в нее. Они стали единым существом, и пульс продолжал биться среди жаркой влаги. Алекша медленно задвигала бедрами, и ее движения все убыстрялись. Она смотрела ему в глаза, на ее лице и груди блестели капельки пота. Михаил оказался способным учеником; он пытался войти в нее поглубже. Алекша откинула голову назад, ее длинные золотистые волосы рассыпались по плечам, и из груди ее вырвался крик сладострастия.

Вдруг она задрожала всем телом и, закрыв глаза, тихо застонала. Она подставила свою грудь под его поцелуи; ее бедра двигались в четком ритме, описывая круговые движения, и Михаил снова оказался во власти неуправляемой судороги. Мускулы его напряглись, кровь застучала в висках, и поток семени излился в теплую, влажную глубину ее тела. Он чувствовал себя опустошенным. В этот миг он бы, наверное, не заметил, если бы высокий купол голубого неба вдруг раскололся и обрушился на землю. Невидимое течение подхватило и увлекло его за собой, и вместе с ним он унесся в неведомую страну. Ему было там хорошо, очень хорошо, и он обязательно постарается вернуться туда снова, сразу же, как только обретет силы.

Силы вернулись к нему быстрее, чем он предполагал. Прижавшись друг к другу, они с Алекшей катались по мягкому ковру устилающего землю мха, покидая тень, оказываясь под палящими лучами солнца. Теперь уже внизу была Алекша; подняв ноги и закинув их ему на бедра, она смеялась над тем, с каким рвением он старался поглубже войти в нее. Это было несравненно лучше, чем купание; он никак не мог достать до дна этого пруда. Солнце палило, и под его жаркими лучами их тела стали скользкими от пота. От былого стыда и нерешительности, еще совсем недавно одолевавших Михаила, не осталось и следа. Ее бедра были крепко прижаты к его бокам, его язык был у нее во рту; Михаил прогибался, глубоко входя в нее.

Все произошло очень неожиданно, в то самое время, когда тела их напряженно двигались друг другу в такт. Живот, бедра и руки Алекши начали стремительно покрываться светлой волчьей шерстью. У нее перехватило дыхание, она закатила глаза от удовольствия, и Михаил почувствовал ее дикий, ни с чем не сравнимый аромат. Этот неповторимый запах разбудил в нем волка, и в тот же миг его спина стала зарастать густой черной шерстью. Снова содрогнувшись, Алекша отдалась во власть превращения, ее плотно стиснутые зубы удлинялись, превращаясь в клыки, а прекрасное лицо оставалось красивым, но по-волчьи. Михаил, не переставая обнимать ее, тоже продолжал превращаться; и волчья шерсть покрывала его плечи, руки, спину и ноги. Тела их, охваченные пламенем страсти, вздрагивали от боли, извивались, и вот черный волк наседал сзади на светлую волчицу. Михаил вздрогнул за какой-то миг до того, как завершилось превращение, струя его семени излилась внутрь Алекши. Чувства переполняли его, и тогда он поднял голову и завыл. Алекша присоединилась к его пению, их голоса сливались, звучали в унисон, расходились и соединялись вновь. Это был тоже способ заниматься любовью.

Наконец Михаил вышел из нее. Душа просила еще, но тело