Твоя далекая звезда - Галина Владимировна Бахмайер

– Я спрашивал… про леди, – еле слышно добавил Танбик, – а они сказали, что подбирали только живых, на ощупь.

Бенвор стиснул зубы и зажмурился. Казалось, какой-то нерв до боли натянулся внутри, не давая даже вдохнуть.

Джелайна…

Плотину сорвало. Воспоминания обрушились все разом, снова сбив его, сломав, втоптав в грязный талый снег у полыхающих стен Сентина. Скорчившись на разворошенной постели, Бенвор уже ничего не видел, не слышал и будто издалека чувствовал лишь, как Танбик приподнял его за плечи, не давая делать резких движений, и неловко баюкал, словно рыдающего маленького мальчика.

Знахарь долго сидел рядом, не отпуская его и не говоря ни слова, лишь шмыгал носом, часто моргая. Семь лет тому назад только что осиротевший монастырский воспитанник из-за глупого приказа ныне покойного командира сразу попал в серьезное сражение. Хвала Господу и спасибо увечному сержанту, обучавшему мальчишек в стенах обители: Бенвор вышел из боя с одними царапинами и синяками, но от шока не мог нормально спать, пока этого не заметил ходивший за ранеными невольник-друид… А год спустя Олквин выкупил его у Шейдона, некогда пленившего знахаря в походе на дикие северные земли. С тех пор Танбик жил в Локо на правах свободного лекаря, и легко было верить, что так будет всегда…

Когда Бенвор, опустошенный и обессиленный, слегка успокоился, Танбик заставил его лечь. Вынеся котелок, знахарь вернулся с ворохом чистого тряпья, прихватил плошку с целебной мазью и размотал повязку на груди капитана.

– Вы теперь красавец хоть куда, – произнес он, снимая измятые старые бинты. – Наконечник оказался зазубренным, пришлось ковырять ножом. Мясо висело лохмотьями, я немного подштопал края.

Опустив взгляд, Бенвор пораженно уставился на начавшую заживать рану. Танбик пощупал красноватую припухшую кожу вокруг бугорчатых рубцов, удовлетворенно кивнул, но потом снова нахмурился.

– Теперь на всю жизнь останется выпуклый шрам, похожий на звезду, – безрадостно констатировал он и тихо добавил: – Даже будь у меня под рукой все нужные снадобья, свести такие следы под силу разве что настоящему колдуну.

Шрам, похожий на звезду… Олквину начало казаться, что он сходит с ума. Разве могут двойники повторять одну и ту же судьбу с такой точностью?

* * *

Уже назавтра Бенвор поднялся на ноги, и знахарь ничуть не сомневался, что бывший капитан скоро опять возьмет в руки меч. Вот только самому бывшему капитану этого уже не хотелось.

– Зачем, Танбик? – безучастно спрашивал он. – Кому это нужно?

– Рано ставить на себе крест, милорд, – убеждал его знахарь. – Жизнь еще не кончена.

– А что хорошего осталось в жизни? – мрачно поинтересовался Олквин. – Мое войско уничтожено, друзья лежат в земле, дом превратился в руины, жены больше нет, и я никогда не смогу стать прежним. Мне незачем жить, Танбик. Ты зря меня вылечил.

– Ладно, – не стал спорить знахарь. – Надо убираться отсюда подальше. Все еще неспокойно, королевские отряды иногда прочесывают лес. Землянка неплохо замаскирована, но мы все равно постоянно рискуем. До сих пор меня удерживали на месте только сильные морозы и ваша рана. Скоро будут оттепели, можно попробовать перебраться в Жомеросуин. В крестьянской одежде мы не будем бросаться в глаза, многие селяне уходят в соседнее королевство. Прибьемся к обозам беженцев и перейдем границу. Мы всегда сможем найти себе пропитание – лекарь и опытный солдат, оба грамотные…

– Это не выход, – перебил его пылкую речь Бенвор, качая головой. – Если все и правда обстоит так, как ты говоришь, в Жомеросуине тоже некуда податься.

– Тогда пойдем еще дальше! – не унимался Танбик. – Сядем на какой-нибудь корабль, уплывем в дальние земли. Морская блокада, говорят, снята: у Альберонта с Жомеросуином все честь по чести.

– Да кто возьмет нас на корабль? Откуда достать столько денег?

– Будем работать! На кораблях всегда много работы.

Олквин с трудом подавил смех.

– Танбик, дружище, напомни мне, когда это ты занимался тяжелым трудом? Колка дров не считается, это безделица по сравнению с веслом галеры.

Тот сконфуженно опустил голову. Ему нечего было возразить: стихией знахаря всегда оставались лишь книги, травы и аптекарские принадлежности.

– Я выкопал эту землянку! – заявил он, просияв. – Зимой, между прочим, в мерзлой земле!

Бенвор все-таки не выдержал и рассмеялся.

– Уговорил, – прохрипел он, держась за грудь. – Оклемаюсь немного, и подадимся на запад.

Утром Бенвор с помощью Танбика смог выйти на свежий воздух. Оказалось, что знахарь жил в лесу у реки, недалеко от разрушенного Сентина. Стояли сильные холода, и Танбику приходилось каждое утро заново пробивать полынью. Ожидая его, Олквин сидел на пороге землянки, с жадностью вдыхая морозный воздух. После того, как он очнулся, рана стала заживать очень быстро. Молодость и богатырское здоровье брали свое.

Внимание капитана привлек скрип снега со стороны леса. Кто-то шагал прямо к землянке. Бенвор занервничал. Конечно, сам он мог спрятаться, но как быть другу, который сейчас, не подозревая ни о чем, бойко звенел топором по льду реки?

Олквин отступил в землянку, нащупал у входа дубинку и высунулся наружу. Какой-то человек с заплечным мешком на спине стоял на берегу, высматривая Танбика.

– Эй, ты! – позвал Бенвор.

Пришлый обернулся, и оказался Микасом.

– Милорд! – радостно воскликнул он, всплескивая руками и бросаясь навстречу Олквину. – Как же я рад снова видеть вас в добром здравии!

Бенвор порывисто обнял старого писаря. Тот прослезился и все время повторял: «Ну вот и хорошо, вот и слава богу». Вернувшийся Танбик принял у старика мешок, пахнущий свежим монастырским хлебом.

– Он сюда уже наведывался, все ждал, когда вы придете в себя. Как видите, капитан, не все лежат в земле. Микас, старый проныра, уцелел и прячется в обители.

Писарь скорбно вздохнул.

– Из ваших крестьян половина убежала в Жомеросуин. Что сталось с остальными – никто не знает.

– Мы тоже уходим, Микас, – сказал знахарь. – Поплывем за море, в дальние земли. Ты с нами?

– Да вы что?! – Писарь схватился за голову. – Куда? Где нас ждут?

Бенвор грустно улыбнулся.

– Нас теперь нигде не ждут. Но Джелайна часто рассказывала мне о дальних странах. Там у земли нет края, горы достают до неба, и живет столько разных народов…

– А она-то откуда знает об этом? – удивленно перебил Танбик и, смешавшись, поправился: – То есть знала…

– Она знала о многом, – тихо ответил Олквин. После долгой паузы он вздохнул и попросил: – Мне бы хотелось сходить к городу. Посмотреть, что там осталось.

– Зачем, милорд? Тела убитых бангийцы давно похоронили сами. Сентин теперь – гиблое место. Вороны и крысы, пожирающие остатки припасов в разрушенных складах, – вот все его население.

Но Олквин был непреклонен.

* *