Фантастика 2025-96 - Ким Савин

я нисколько не вникал в то, о чем рассказывал Мацуда-сенпай. Он важно расхаживал у доски и пытался вбить в головы этих оболтусов хоть что-то полезное, но до меня его слова не доходили вовсе.

Химию я и так знал, – как сделать трубчатую бомбу, самодельный напалм и что смешать для получения мощного наркоза. Хлороформ, кстати, не работает вообще. Его вдыхай, не вдыхай, не вырубишься. Лучшим усыпляющим средством как был, так и остался удар дубинкой по голове или классическое удушение.

Так что, я учителя почти не слушал, составлял планы противодействия банде Баку, и иногда поглядывал налево, где сидел Ягами-кун. Странный это был парень.

На перемене он почти ни с кем не общался. Все ученики как ученики, – разбегались кто куда, сбивались в кучки, дурачились, обменивались какими-то карточками, делились книжками… Даже я проводил время в компании Джиро и Рэй, хоть по большей степени молчал и кивал, чтобы не выделяться.

Но Ягами был словно зараженный, его сторонились все. Даже Миса-чан общалась с другими девочками, подсказывая что-то по домашнему заданию. Но не он. Парень спокойно развалился на стуле и не вылазил из телефона вторую перемену подряд, и даже словом ни с кем не обмолвился.

И ладно если бы он выглядел как-то иначе, или был заучкой, но и здесь мимо. Наоборот, на его костюме не было ни пылинки, волосы аккуратно уложены, а на запястье я подметил новенькие умные часы. Да и уродом он не был. С моей убийственной красотой ему, конечно, было не сравниться, но конкурировать за внимание у девочек он бы мог. Что же он натворил, что заслужил такое отношение класса?

Сегодня я это выясню. А ещё у меня начали чесаться ладони, а это верный признак того, что мне выпадет шанс кого-нибудь убить. Чутье подсказывало, что сегодня будет тот самый день, или та самая ночь, когда я заберу чью-то жизнь. Ощущение такое, будто едешь в новый ресторан в предвкушении, – наешься ты в любом случае, но какая будет кухня, отменная или отвратная, ещё не знаешь.

Я ждал ангела с кровавым крылом, который принесет мне избранного.

Ни на перемене, ни после учебы, мне не чинили препятствия парни Баку, никто не подходил и не требовал платить взнос. Рэй и Джиро свой долг погасили, а вот я проигнорировал сборщика, да он и не настаивал. На всякий случай я проверил свой шкафчик, там все равно ничего полезного не оказалось, так что пусть сжигают, если хотят.

После уроков Рэй отправился домой, а мы с Джиро пошли в столовую, где я с удовольствием потратил деньги, которые забрал у Каори на добротный кюсёку. Столовая делилась на две секции: со школьными обедами, и кафетерием, где еду можно было выбирать. Джиро посоветовал мне взять караагэ, – жареную курицу с рисом, и она оказалась довольно неплоха.

Потом мы спустились на первый этаж, где в конце западного коридора притаилась старая дверь в бытовку. За ней шел спуск в подвал, где и находился клуб журналистики.

– Джи-чан, а почему наш клуб находится в подвале? – недоумевал я.

– Эмм… Мы знали на что шли, когда подписывались, Ика-чан, – пожал он плечами. – Благополучие клуба зависит от его рейтинга, а рейтинг зарабатывается школьными мероприятиями. Журнал не особо популярен в школе, да и событий для освещения тоже немного. Вот нас и перевели в подсобку, освободив помещение для клуба танцев. Они-то на городской турнир едут, защищать честь школы.

– Ага, в общем, наш журнал не особо кому и нужен, так, Джи-кун?

– Вроде того. Зато не нужно каждый вечер зависать тут.

– А в какой клуб ходит Рэй-чан?

– Ему повезло, – он программист в кружке робототехники. Ты опять забыл? У них ближайшие месяцы спокойно, потом будут готовиться к выставке.

– Не обращай внимания, моя забывчивость скоро пройдет. Скажи, вот у всех выставки, соревнования, выступления… А у клуба журналистики такого нет?

– Есть конечно! Но наша газета не попала в список лучших, поэтому не будем участвовать в ежегодном конкурсе по выбору лучшего школьного издания.

– Все так плохо, да?

– Сам посмотри.

Джиро открыл передо мной дверь и пропустил. Я спустился по крутой лестнице в широкую комнату, освещенную желтым светом старых ламп. Здесь не было никакого ремонта, даже стены никто не заштукатурил, отчего создавалось впечатление, что мы находимся в бетонном бункере.

В комнате стояло три стола с бумагами, с потолка свисали черные жгуты проводов, на стене висела доска с прикрепленными на ней заметками. В угол уместили старый продавленный диван, а также расставили несколько школьных стульев и одно кресло для президента клуба.

Помимо нас в “кабинете”, ( дыра это, а не кабинет), находилось ещё три ученика. Парень-трехлетка в очках и с подростковым пушком на подбородке – президент клуба Тармо-сан; девушка-первогодка с растрепанной шевелюрой, что склонилась над монитором компьютера – главный редактор; и наша одноклассница, Миса-чан, занимающая стол журналиста.

Ого-го, вот это команда! Да вы тут блин, решили Пулицера с грязью мешать, как я посмотрю! Миса-чан у нас журналист?! У девчонки одна интонация на все случаи жизни и каменное выражение лица, как на фото в паспорте, – чего вы её репортером не сделаете!

– Джиро, ты смог притащить сегодня Икари! – всплеснул руками президент. – Рио, можешь объяснить, почему не появляешься в клубе? Если тебе наш журнал не интересен, то давай сразу со всем этим покончим, хорошо? Лучше тебе поискать другой клуб!

Я спокойно спустился, и показушно развел руками.

– Не похоже, что сейчас время разбрасываться кадрами, Санто-сан, – произнес я. – У меня были семейные обстоятельства, но теперь я здесь. Давайте закроем глаза на мои прогулы в этот раз, и займемся работой? Вот увидите, я пригожусь.

Он замер, глядя на меня с недоумением. Понять его было несложно, Икари ведь так себя не вел. Он бы зашел, потупив глаза с извинениями, а когда его погнали в шею, развернулся и ушел, подтирая за собой сопли.

– Лааадно… – протянул он. – Ловлю тебя на слове, Икари-кун. Но это в последний раз.

– Заметано, – я показал ему большой палец и уселся на старый табурет, закинув ноги на стол.

Все обернулись в мою сторону, даже Миса-чан оторвалась от монитора. Ой, да как вы надоели, честное слово. Дайте мне побыть собой. Санто скривился, но ничего мне не сказал, а вместо этого вышел к доске.

–