Эпоха Сочувствия Том 1: Балы и бомбы - Святослав Владимирович Макаревский

«А теперь и неважно, что там у него было с Одэтисами», – мелькнуло в голове у Джориена.

– Это конец… – прошептал Арасан. И бросился прочь…

Джориен вдохнул побольше воздуха… Возможно, у него получится… И если у него получится, то он…

Впрочем, нет. За произошедшее Джориена накажут: он не испытывал никаких сомнений в этом. Накажут? А если разъяренные солдаты, которым уже нечего терять, убьют его здесь и сейчас? Сочувствия к Гатторису он не испытывал. Бесславная, бессмысленная смерть, но… Что же будет дальше? Чем хорошим все это может закончиться? И что будет с ним, Джориеном?

– Солдаты, братцы! – крикнул он, поднимая открытые ладони. – Ещё можно… Ещё есть возможность прекратить это… Если вы повинитесь, вас пощадят, но если вы продолжите, то проиграете и все умрёте! А кто не умрёт, того отправят на каторгу…

– Какой же у нас выбор? – крикнул тот солдат, что взял на себя вину за листовки. – Скажите же нам, ваше благородие!

Джориен сглотнул. К горлу подступил комок и деваться никуда не желал.

– Я скажу, что я бунтовщик, что я убил полковника, что я во всём виноват… – начал он, но сразу понял тщетность своего предложения. Более того, говорил он совершенно неискренне, не только не рассчитывая, что солдаты поддержат идею, но и надеясь, что они её отвергнут.

– Другие офицеры видели, что я убил полковника… – смаргивая слёзы, посмотрел на свои руки заколовший Гатториса солдат. – А они все сбежали, ваше благородие…

Джориен рассеянно оглянулся: действительно, последний из офицеров, как раз-таки ротный командир, сверкая пятками улепётывал прочь. И он-то, в отличие от младших офицеров, человек немолодой, ветеран войны с Карнбергом! Даже он испугался за свою жизнь, чего ожидать-то от других…

И Джориену, по-хорошему, надо было бежать… Он полагал себя близким к солдатам человеком… Но являлся ли он таковым на самом-то деле?

– Я могу повиниться, конечно, – продолжал тот же солдат. – Скажу, ваше благородие, что я главный бунтовщик…

Джориен машинально кивнул.

– Судьба твоя будет незавидна. Но рота выживет, – только и произнёс он. Фальшь в его голосе почувствовали все.

– Ерунда это! – поморщился другой солдат, до того отмалчивающийся. – Надо действовать, действовать и действовать! Нас уже приговорили, нас всех, если не весь полк! Братцы! Поднять остальные роты, все батальоны… Поднять надо! Когда нас много, мы сильны… Если королева, генерал Заарен… если они захотят нас остановить, то им придётся залить кровью весь город!

Кажется, он-то и есть настоящий распространитель листовок… Джориен воспользовался подвернувшимся шансом.

– Фандис! – крикнул он солдату. – Ты хочешь устроить бойню! Вы все погибнете, все!

– Может быть, и нет, ваше благородие… А если вы присоединитесь к нам…

– Ты и раздавал прокламации! – припечатал его Джориен. – Почему же не повинился тогда? Почему позволил другим страдать из-за тебя?

Солдаты, как один, повернулись к настоящему бунтовщику. Тот человек, герой, оклеветавший себя ради других, со злобой накинулся на Фандиса, схватив его за воротник.

– Так это ты!

– Да я, я! – признался тот, отталкивая его. – И я не просил тебя выходить из строя! А подпоручик… его благородие, он пытается разъединить нас и разобщить!

– Фандис, ты выдумываешь…

– Вспомните его фамилию! Феркансер! Его дядя расстрелял революционную процессию в шестнадцатом году! – Фандис обвиняющим жестом ткнул Джориена в грудь. – Он провокатор! Он хочет, чтобы нас всех повесили!

Солдаты разделились – некоторые согласно кивали, убеждённые аргументами революционера, другие возмущённо роптали. Джориен почувствовал, как его схватили за руки и выкрутили их назад, а затем связали верёвкой.

– Простите уж, – послышался виноватый голос. – Так необходимо.

– Надо его убить! – крикнул кто-то.

– Ну нет, он за нас заступился…

– Он изображал сочувствие…

Изображал ли? Джориен решил, что Фандис по-своему прав. Подпоручик Феркансер действительно пытался разделить их – не потому что был провокатором и агентом Охранителей или полиции… Потому что хотел избежать кровопролития…

И неужели такова его судьба? Неужели, Джориену суждено умереть молодым?

Солдаты всунули ему в рот его же носовой платок, чтобы, видимо, он не мог и дальше пытаться их переубедить. Знакомый голос человека из его взвода продолжал утверждать: «Это необходимо, ваше благородие!». В голосе слышалось какое-то благоговение, как будто солдат посмел напасть на бога.

Даже сейчас перспектива скорой смерти Джориена не пугала. Просто… он сожалел, что не все дела в этой жизни успел доделать. Да и не хотелось ему отправляться во мрак – этот мир, при всём своём уродстве, был красив, и жизнь в нём доставляла ему много удовольствия.

Илдвиг Зиддин

В этой части города, у южной границы, квартировались и учились несколько гвардейских полков, и потому звуки выстрелов Илдвига не смущали. Однако, где-то после обеда – наверное, прошло чуть более часа, в коршаджский полк прибежал полковник из полка селасийского. Илдвиг этого человека видел неоднократно, но имени его не помнил.

– Бунт! Бунт! – кричал запыхавшийся офицер.

Бунт? Пока Илдвиг беспокоился о революционерах-Охотниках, кто-то подбил на восстание лучшую гвардейскую часть… Что же сейчас будет, что происходит… Мир рушится, не иначе…

Неужели революционеры везде, неужели они всемогущи?

Илдвиг занимал почётный пост шефа полка, командовал же здесь полковник Торбис – тот наспех выставил для подавления бунта три роты, занимавшихся на учебных площадках. Времени терять было нельзя – восставшие могли поднять на бунт своих однополчан.

Когда три роты были готовы выступать, а Илдвиг с помощью заботливо подставленной денщиком скамеечки неуклюже взгромоздился на коня, к Дому Офицеров коршаджского полка подъехал с несколькими людьми из своего штаба генерал Заарен, командующий гвардейским корпусом – то ли потомок гранских переселенцев, то ли гриджонец, судя по фамилии. Внешне на гранца он, однако, не походил совсем. Гранцы, как и северные карнбергцы раньше были кочевниками и многие выглядели даже сейчас соответствующе.

– Ваше Высочество принц Илдвиг! – поприветствовал его генерал Заарен, приподнявшись в стременах и отсалютовав ему.

– Генерал Заарен, здравствуйте, – Илдвиг безошибочно считал выражение его лица: тот явно не хотел, чтобы принц участвовал в подавлении бунта. В конце концов учебные площадки селасийского полка располагались неподалёку от большого плаца. Местность плоская и открытая, спрятаться от пуль будет негде. Впрочем, в этом и преимущество верных солдат: обороняющиеся тоже не смогут где-либо укрыться.

– Ваше Высочество, прошу прощения. От лица ваших подданных я хотел бы вас просить… Знаю, вы расцените это как бесчестие, – неуверенно начал командующий гвардией.

– Вот именно, генерал, – великодушно кивнул принц. – Поэтому, я пожелал бы закончить этот