Эпоха Сочувствия Том 1: Балы и бомбы - Святослав Владимирович Макаревский

Тем не менее, он приказал одной из трёх рот зайти в тыл противнику. Задание принц доверил Нельдену Сурджинору. Нельден пустил свою роту за бараки, чтобы там она могла продвинуться более-менее незамеченной и оказаться за спинами бунтовщиков.

От восставшего полка пришло четверо переговорщиков: двое унтер-офицеров и двое рядовых – все явно волновались. Илдвиг, когда его солдаты удостоверились, что враги безоружны, выступил вперёд. И всё равно – несколько гвардейцев коршаджского полка стояли так, чтобы прикрывать его от прицельных выстрелов со стороны учебной площадки.

– Его высочество принц Илдвиг Зиддин и его превосходительство генерал Заарен, – сообщил адъютант гвардейского командующего переговорщикам.

– Вы… бунтовщики… – сразу начал Заарен. – Мы требуем вашей сдачи, немедленной и безоговорочной! В противном случае…

Илдвиг поднял руку, и генерал покорно замолчал. Игра эта принцу претила, однако он чувствовал лишь воодушевление. Сейчас он решал, сейчас его слова имели значение. Он мог остановить кровопролитие.

– Я понимаю, что вы имеете полное право гневаться на полковника Гатториса, – мне доложили о том, как он обходился с вами, – произнёс принц, пытаясь завоевать, для начала, симпатии переговорщиков. И ему удалось – трое, за исключением одного, как-то изменились в лицах, в глазах их отразилась… наверное, надежда.

Илдвиг покачал головой, и свет в их глазах почти исчез.

– Но убивать его! – принц всплеснул руками. – Ведь, заметьте, даже он не рискнул без суда и следствия убить…

– Но Ваше Высочество! – прервал его унтер-офицер и тотчас же испуганно замолчал. Тем не менее, Илдвиг жестом попросил его продолжить. То, что бунтовщик обратился к нему вежливо, его очень обнадёжило. Переговоры ещё могут окончиться удачно. – Ваше Высочество, да ведь полковник Гатторис убил одного из нас… Невинного! Саблей голову попытался отрубить!

Илдвиг не стал скрывать своего удивления. Пусть солдаты думают, что принц может оказаться на их стороне.

– Так «попытался» или «отрубил»? Выражайтесь яснее! – потребовал Заарен и таким жёстким голосом, что унтер-офицер попятился, сделав руками оберегающий знак и прошептав молитву.

– Ваше превосходительство! Он попытался отрубить! Сабля застряла и голову полностью не отрубила, но солдат умер… Наш товарищ пытался утихомирить его, направил на него штык… А полковник сам на штык бросился – он саблей махал, мог ещё кого-то убить…

– И имел право убивать вас, предателей! – с ненавистью бросил Заарен.

– Генерал, успокойтесь! – потребовал Илдвиг. Ракций Гатторис был другом Заарена и потому, логично, что именно Заарен решил изображать кровожадность и неадекватность. На фоне его злобных воплей предложение Илдвига должно было показаться очень… очень сладким и выгодным…

– Прошу простить, Ваше Высочество.

– Конечно, убийство есть убийство… – обратился Илдвиг уже к переговорщикам. – Однако, остальным я обещаю: вас накажут лишь переводом в другие части. Если вы сдадитесь, никто не посадит вас в тюрьму и не казнит. Вы отправитесь служить на север, на границу с Сольпенгартом, и на юг, в Ортезию, и на восток, и на запад. Вы сохраните свои жизни и останетесь в армии. Я принц, я обещаю это.

– Вы обещаете это от своего имени или от имени королевы? Вы принц, но не вы здесь главный! – заявил единственный из переговорщиков, кто испытывал к Илдвигу нескрываемую враждебность.

– Я племянник Её Величества! – объявил Илдвиг. Но солдатам требовался ответ… Конечно, если он сейчас примешает к этому делу царственную тётю… С другой стороны, та никогда не брезговала обманом.

Генерал открыл было рот, но принц заговорил быстрее.

– Я говорю от её имени, от имени Её Величества! Над нею только Господь Ир-Шаддай.

Переговорщики переглянулись. «Это хорошие условия…» – прочитал принц по губам одного унтер-офицера.

«Но ведь… мы сдадим тогда…» – нерешительно прошептал другой.

– Если я лгу, пропала душа моя! – громко выкрикнул Илдвиг. Солдаты, пусть даже и гвардейцы, наверняка люди религиозные. Для них эта формула – символ безоговорочной веры. Нерушимая клятва.

– Ваше Высочество! – снова обратился к нему солдат с ненавидящим взглядом. – У нас в плену ротные офицеры.

– Ты ещё смеешь угрожать, пёс! – рука Заарена легла на рукоять сабли, Илдвиг аккуратно остановил его жестом.

– Разве это плохие условия для тех, кто поднял бунт против государства и королевы? Мы учли, что ваши претензии к полковому командиру отчасти справедливы и оправданы… – Илдвиг покачал головой. – Но теперь я вижу, что вы угрожаете нам убить пленных офицеров. Сколько их у вас в плену? Один? Джориен Феркансер. Он же душою за вас радел!

Солдат не смутился. Кажется, он с каждым мгновением всё больше и больше наглел. Бросив дерзкий взгляд, мужчина поднял руки рупором ко рту и крикнул телохранителям Илдвига и стоявшим за спиной принца верным гвардейцам.

– Братцы! Вы там, в строю! Вы знаете, что мы правы! Присоединяйтесь! Нас больше, чем вы думаете! Нас никто не остановит, если вы будете с нами!

К нему совершенно внезапно присоединился и второй переговорщик.

– Да! Это от офицеров все беды… Неужели вы будете стрелять в своих? Ваше Высочество, вы отдадите приказ? Вы скажете им стрелять в своих?

Хотел солдат этого или нет, а в его словах Илдвиг увидел скрытую угрозу. Неспроста генерал понадеялся, что бунтовщики первыми откроют огонь. Пусть противники коршаджского полка – другой полк, они всё равно такие же кювэрцы. Если приказать гвардейцам открыть по восставшим огонь, открыть огонь по своим, то они могли бы и присоединиться к бунту…

– Я желаю избежать кровопролития? Неужели вы собираетесь убивать своих? – Илдвиг решил использовать оружие бунтовщиков против них же. – Сдавайтесь и примите наши условия. Вы понимаете – это лучшее, что мы можем вам предложить. Это больше, чем лучшее.

– Присоединяйтесь к нам! – снова завопил самый активный переговорщик.

– Значит, вы отказываетесь? – на всякий случай спросил он, молясь, чтобы трое других переговорщиков всё-таки примут решение сдаться. – Вы не сможете сражаться вечно! У вас закончатся патроны, а у нас на подходе ещё два батальона!

Но этих людей – двух унтер-офицеров и одного солдата – нельзя было назвать спорщиками. Они охотно поверили в благородный настрой Илдвига и в правдивость предложения… Они бы приняли предложение, если б не четвёртый – самый активный. Наверняка тайный подстрекатель! Ненависть в его глазах всё о нём говорила…

– Вы же не собираетесь щадить человека, который убил Ракция Гатториса?

– Он получит наименее суровый из всех возможных приговоров, – снова пообещал Илдвиг. Заарен, сохраняя хорошую мину при плохой игре, завопил, что так нельзя и что всю роту надо повесить. А революционер, кажется, понял, кого и зачем из себя строит генерал.

– Мы хотим, чтобы мы все были свободны, – заявил активнейший из переговорщиков. – О большем и нет смысла говорить,