Гранд-адмирал. Том 8. Доминация - Илья Сергеевич Модус

— К гостям у нас индивидуальный подход, — объяснил я. — Особенно к тем из них, кто планируют проведение военной операции в отношении моего флота и моих граждан.

— Не имею ни малейшего представления о том, почему вы говорите это мне, — все так же равнодушно произнес Ашгад. — Я ничего подобного не задумывал. Стараюсь держаться подальше от политики. Так меня учил отец…

Он не прекратит свою легенду об отце. Несмотря на анализ ДНК, несмотря на очевидные факты, Сети Ашгад будет играть свое представление до конца. Ровно поэтому он настолько невозмутим и холоден.

Человек умеет держать удар судьбы. Немудрено, после тридцати лет заточения на тюремной планете.

Сети Ашгад являлся причиной, по которой я игнорировал предложение моффа Гетеллоса о сотрудничестве. Мало того, что Осколок Гетеллоса прогнил настолько, что связаться с ним равно что в грязи изваляться. Так еще и Ашгад…

Я помню книгу по Расширенной Вселенной, в которой впервые прочитал об этом разумном. «Планета Сумерек». Именно там он впервые появился, что называется, «во всей красе».

Любопытно, но до того времени как я оказался здесь, то вполне себе был уверен, что история Сети Ашгада как раз и ограничивается исключительно этим творением. Но мозг чисса… Даже не знаю, дар это или проклятье.

Больше всего способности Трауна напоминали мне героя из того фильма про «чудесную таблетку», чье название состоит из трех латинских букв. И я не первый раз вспоминаю это сравнение.

Потому как помню какие были негативные последствия у тех, у кого заканчивалось действие таблетки. И смерть — не самый плохой из вариантов. Умирать от когнитивного расстройства, тупея на глазах, когда весь твой организм съедает изнутри…

Что ж, глядя на Сети Ашгада, ни на мгновение не постаревшего за тридцать лет, как не вспомнить о том, что срок жизни чисса столь ограничен и скоротечен? Смерть не за горами. И смерть от старости… Это пугает меня.

Думаю, мне стоит все же навестить «Мозговой Центр» во время короткой передышки.

— Каково вам было на Нам-Хориосе, бывший сенатор? — поинтересовался я. Интересует его ответ, а не то, что я помню из книги. — Один из виднейших инженеров гипердвмигателей корпорации «Инком», тот, чье имя стояло в списках первых разработчиков Z-95 «Охотник за головами», тот, кто благодаря славе своей команды, смог получить пост сенатора… С учетом ваших амбиций, вашего стремления к большему, вашего эгоизма, вашей жажды власти, вашей конкурентоспособности самому Палпатину… Тридцать лет на всеми забытой планете в окружении отбросов галактики… Что вы можете сказать об этом опыте, господин Ашгад?

— Повторяю, — мужчина покачал головой. — Вы путаете меня с моим отцом. Я не имею никаких амбиций и никогда не связывался с канцлером Палпатином.

Есть такая тактическая уловка в общении со слабохарактерными разумными. Стоять на своем, даже если все твои доводы разрушены, карты известны, а твои козни оказались обличены. С фанатичным упрямством стой на своем и тогда, слабые духом соперники, не смотря ни на какие аргументы в свою пользу, засомневаются. Сработает глубинная суть разумных — пасовать перед уверенными. Червячок сомнения в собственных силах и правоте — это то, что посещает нас в минуты кризисов. Умелые ораторы прекрасно осведомлены об этом.

Статистически, больше девяносто процентов разумных априори не отличаются интеллектом, не умеют выстраивать причинно-следственные связи. И очень гордятся тем, что могут сами придумать и сами поверить в какую-нибудь сказку, не имеющую ничего общего с реальностью.

Надежды на то, что будет лучше без их трудов, слабохарактерность и глупость — это те три кита, на которых я выстроил легенду о своей смерти в системе Слуис-Ван. И, кто-нибудь другой на моем месте, скорее всего смеялся бы над тем, как галактика отрицает очевидные следы моего существования в пользу собственного заблуждения о нивелировании угрозы гранд-адмирала Трауна.

Бывший сенатор Сети Ашгад.

— Впрочем, — продолжал я, не обращая внимания на слова мужчины, — ваша судьба не является большой загадкой. Как и судьба единственного хатта, ставшего рыцарем-джедаем.

— И такое было? — стоящий за моей спиной Альфа впервые нарушил молчание следственного кабинета. Последний — это специальный отсек на борту «Стража», куда переводятся заключенные из своих камер для допроса. Предварительно их, конечно же, вынимают из стазис-капсул или размораживают из карбонитовых плит. Никто же не думал, что на борту военного корабля хоть что-то будет не продумано?

Правда, по сложившейся традиции, пленников размораживали уже после того, как они доставлялись к месту своего заключения. Сети Ашгад еще только предстоит заморозка — но сперва мне нужны ответы на ряд вопросов.

И, судя по тому, как мужчина отреагировал, сдвинув брови, он явно понял о ком идет речь. Разумеется, он не был готов к тому, что кому-то за пределами Нам-Хориоса известна эта история.

— Да, — ответил я Семнадцатому. — Более четырехсот лет назад родился хатт по имени Белдорион. Он был обучен в Храме джедаев на Корусанте. И да, это единственный хатт, который за все время был обучен пути джедая. Белдорион окончил академию и был взят в качестве падавана мастером-джедаем. После нескольких лет путешествий и учебы Белдорион прошел свои Испытания на рыцарство и был возведен в ранг рыцаря-джедая. Выполняя задания Высшего совета джедаев, Белдорион был отправлен в Нам-Хориос вместе с другим рыцарем-джедаев. После чего, записи о нем в Храме джедаев отсутствуют. По непонятным причинам розыск последнего не был предпринят. Впрочем, этот момент остается на совести джедаев. Гораздо интереснее то, какую роль в дальнейшей судьбе Белдориона и всего Нам-Хориоса сыграл бывший сенатор Сети Ашгад.

Сидящий напротив меня человек помрачнел. Его вытянутое и по-мужски красивое лицо напряглось. Проступили скулы, пару раз проявили себя желваки. Этот человек прекрасно понимал, что подобная информация не может быть известна случайному военачальнику.

Еще один способ воздействия на разумных — это сломить их уверенностью своей уверенностью. Но не путем настаивания на своей «правильности». А методично вколачивать в голову факты, которые не должны быть известны вам. Осведомленность — то, что пугает разумных. До икоты и седых волос.

Особенно, когда осведомленность переходит разумные границы допустимой информированности. Поэтому, сейчас я без жалости перехожу к методичному уничтожению самомнения разумного, сидящего передо мной.

— Альфа, ты ведь сразу узнал бывшего сенатора, не так ли? —