Матабар VI - Кирилл Сергеевич Клеванский

В чем смысл?

Примерно в том же, как если последователя Тавсеров заставить говорить на языке, к примеру, степных орков.

— Вы будете говорить с нами на языке наших предков.

— Погодите, кажется вы сказали «предков», — Ардан специально произнес последнее слово с сильным, ломанным акцентом. Прокашлявшись, юноша продолжил на языке матабар. — Да, на этом языке я могу говорить.

Старейшины снова зашушукались, а вуаль позади них набухла мыльными пузырями. Интересно, скольких мрачное полотно прятало под своими покровами?

— Вы пытаетесь оскорбить Совет Старейшин? — на чистом Галесском, прошипел лесной змеей эльф.

— Нет, — честно ответил Ардан.

Может, он и мало что смыслил в политике, но, после года борьбы с Кукловодами, научился чувствовать, когда имеет дело с марионеткой. Так что какой смысл ему оскорблять тех, кто дергался на чьих-то нитях. Может быть, не полным составом. Может, здесь, среди «вождей» племен Первородных лишь один, двое или трое подневольных, но этого достаточно.

Так что — нет, Арди не собирался никого оскорблять. Только спровоцировать. Того или тех, кто прятался за вуалью.

— Это позор, что вождь матабар не знает языков Kar’Tak, — сверкнул лазурными белками эльф.

— Вы же только что сказали, что претендент, — напомнил Ардан, и на сей раз Старейшины сдерживаться не стали.

Они застучали ногами, а мрак за их спиной шелестел встревоженной листвой.

— Предупреждая ваш вопрос — некоторые слова я понимаю, — и вновь ни единого слова лжи не прозвучало из уст Арда.

— Тогда вы поймете следующее, Ард, — кажется, Старейшина понял, в чем причина столь неожиданной реакции, и пытался ответить той же монетой. Но Ардану было глубоко плевать на приставку Naene, как и на любую другую. — Ард, сын Гектора, откажись от своих человеческих предков, их путей, порочного идола, которого они называют своим богом, сложи с себя путы короны узурпатора и займи достойное место среди своего племени. Иначе, — эльф снова сдвинул брови и сильнее сжал свой живой посох, — тебя будут ждать последствия, с которыми ты не справишься.

Ардан чувствовал, как карман тянет жетон дознавателя второй канцелярии. Ситуация до боли напоминала ту, когда он оказался лицом к лицу с Леей Моример на заброшенном складе. Тогда могло создаться впечатление, что профессору нужен Ард, но, на самом деле, её хозяева пытались выведать информацию о лорде Аверском.

В чем сходство?

В том, что сам по себе Ардан не имел для Конклава ни малейшего значения. Наоборот — Первородные вряд ли бы обрадовались тому, что внук того, кто предал их «великого лидера», окажется среди Старейшин. Да и над кем ему держать старшинство? Над теми уцелевшими, но уже давно заброшенными капищами матабар, которые еще остались в Алькаде?

Нет.

Сам по себе Ардан не имел для конклава ни малейшего значения.

А что тогда имело?

Как и для Леи Моример он был ценен лишь общей историей с Аверским, так и для Конклава требовалось найти некую общую историю. И слишком уж часто эльф указывал ему на службу короне. А значит, все дело в Императоре. Вернее, в попытках Павла IV построить как можно более широкие и крепкие мосты между Первородными и людьми, закончив, наконец, объединение двух рас под одним флагом.

Павел IV использовал для этого Арда, сделав из него сверкающую афишу новых, равных возможностей для всех граждан. Чего пытались добиться в Конклаве, проповедующем превосходство Kar’Tak?

Тут догадаться совсем нетрудно.

— Вы проявляете неуважение своим молчанием, Ард! — стукнул посохом по полу эльф.

— Я не молчу, господин, — Ардан, даже не подумав, обратился к эльфу на Галесский манер, что вызвало очередные волнения. — Мне просто интересно, о каких последствиях вы говорите.

— О тех, от которых вас не спасет тот жетон, который вы прячете в своих карманах.

Вот и подтверждение его догадки. А еще… еще, если бы не встреча с шаманом Шанти’Ра и посланником-дворфом, то Арди бы, наверное, и сам попал в ловушку Шали и Скасти. Он бы вспылил. Потерял самообладание.

Выдал бы горячую тираду о том, что когда Алькада покраснела от крови матабар, то им на помощь не пришли ни орки, ни эльфы, ни дворфы, ни кто бы то ни было другой. Kar’Tak молча взирали на то, как вырезали их соплеменников.

А может, сказал бы что-то про то, что он не только сын Гектора, но и сын Шайи. Не только правнук Арора, правой руки Темного Лорда, но и правнук Александра Таакова, потомственного офицера Черного Дома.

Только все это не имело значения.

Что имело — это то, что Ардан должен был вспылить. Ответить на угрозу угрозой. Может быть, даже начать размахивать своим медальоном, заявляя, что все вокруг подданные империи и не имеют права ему не то что ставить условия или что-то требовать, а банально — запрещать посещать район Первородных. И тогда стоит произойти маленькому недоразумению. Совсем незаметному.

Скажем, тот самый гоблин, который еще недавно так резво прыгал взглядом по амфитеатру, а теперь не сводил желтых глаз с посоха Арда, незаметно что-то предпринял. Как-нибудь опасно сверкнули бы его четки из крысиных голов, которые шаманы часто использовали в своих ритуалах, о чем Ардан не только читал в свитках Атта’нха, но и собственными глазами видел в степях.

Ардан будет вынужден защищаться единственным доступным себе способом — Звездной магией. Неужели Первородные не имели возможности закрыть сердце Конклава не только от искусства Эан’Хане, но и от магии людей? Для чего? Чтобы у Арда оставалось, как ему должно показаться, пространство для маневра. И, разумеется, стоит ему воспользоваться Звездной магией, как он тут же отправится на тропы Спящих Духов.

После чего район наводнят Плащи и начнется нечто жуткое, кровавое, лишенное, на первый взгляд, смысла и логики. На второй взгляд — подрывающее политику Его Императорского Величества. На третий — играющее на руку и в стиле Кукловодов. Но, на деле, ведущее лишь к одному.

К очень простому.

К очень банальному.

К тому, о чем Арда отучили думать еще в детстве.

Все вело к мести.

Ардан поднял взгляд на темную вуаль, скрывающую задний ряд. Произойди это все год назад, то Ардан, может, если бы Спящие Духи смилостивились, и не вспылил бы. Заметил бы ловушку. И, пользуясь наукой лесных друзей, выскользнул из неё.

Но…

«Какие же