Матабар VI - Кирилл Сергеевич Клеванский

многотонные гранитные блоки, сложенные в хитроумной мозаике, где их будто ребенок кубики, срастили в единую конструкцию. Где-то узкие блоки стыковали с широкими, где-то угловатые замком соединялись друг с другом, а прямые накрывали образовавшиеся сочленения, надежно защищая конструкцию от любой угрозы.

Ардан знал, что это такое.

— Эхо Звезд, — выдохнул он. — утерянное искусство высших эльфов.

— Не такое уж и утерянное, Ард, — прогудел Аркар. — просто мастеров, на всю Империю, осталось только двое.

Ардан, на пути в Шамтур, вспоминал об искусстве Эха Звезд. Высшие эльфы, при помощи звуковых вибраций раскручивали особое веретено из Эрталайн, которое создавало столь плотные магнитные поля, что те позволяли нагревать породу и пользоваться ей едва ли не как глиной.

— Добро пожаловать в Конклав, — Аркар махнул в сторону единственной двери, ведущей внутрь здания.

Только вот сделал он это как-то без особой радости.

Глава 51

Переступая через порог, Ардан на мгновение почувствовал себя, словно вновь очутился в детстве, когда свалился в узкую расщелину. В темное, давящее со всех сторон пространство, где тени копошились за спиной голодной мошкарой и каждый шаг не сулил ничего, кроме вязкого и тягучего перешептывания, следовавшего по пятам не хуже опытного хищника. И было абсолютное знание того, что если прислушаться к хороводу вкрадчивых голосов, то уже не сыщешь дороги обратно.

Здание, будто паучий кокон, куталось в наговорах искусства Эан’Хане. Стоило Ардану переступить порог, как с другой стороны, на спрятанной от посторонних площади, остались его силы Говорящего. Он бы не смог, даже если захотел, использовать в этих стенах Взгляд Ведьмы или же призвать известные ему осколки Имен. Только Звездная Магия оставалась при нем, а все остальное — ждало за порогом.

— Ты чего? — спросил Аркар, сам, видимо, не замечая того, как поежился, заходя внутрь.

— Неприятно здесь, — уклончиво ответил Арди.

— Тоже чувствуешь, да? — помял шею полуорк. — А я думал, что мне одному только кажется.

На самом деле Аркару ничего не казалось. Звездная Магия за века неудержимого прогресса, подгоняемого бесчисленным множеством военных конфликтов, научилась оставаться незаметной для «шестого» чувства как человека, так и Первородного. А вот искусство Эан’Хане…

Потому в детских сказках главный герой всегда мог почувствовать что-то неладное, заходя в какую-нибудь ведьмовскую избу или замок «доброго» волшебника, на поверку оказывавшегося злым колдуном.

Все дело в том, что…

— Я надеюсь, что дорогу обратно вам покажет ваш верный пес, капрал, — прогремел раскатистым басом Боад, явно намекая на Аркара. — Надеюсь, что больше не увидимся.

И громадный огр, чья рука в плече могла сравниться по толщине с шеей мустанга, вышел обратно на улицу. Арди проводил его задумчивым взглядом, но так ничего и не сказал.

— Пойдем, — поторопил Аркар.

И они пошли. По довольно просторным коридорам, освещенным… дневным светом. Откуда он здесь взялся? Арди полагал, что в деле была замешана не только магия, но и бесчисленные зеркала, которые висели на каменных стенах. Обрамленные простой медью, они незатейливо перебрасывались солнечными лучиками, просыпавшимися в полете золотистой пылью.

Та опускалась на разложенные по полу густые шкуры зверей, оседала на многочисленных гобеленах и, порой, блестела на изящных наплечниках. У одного доспеха Арди даже ненадолго задержался. Тоньше линзы на очках, но крепче стального листа в несколько миллиметров. По его нагруднику шла вязь виноградной лозы, а на шлеме качались белоснежные перья лебедя. Слегка распушенные у основания, а к верху походящие на саблю.

Ту же саблю, которая загадочно сверкала хрустальным эфесом в ножнах, обшитых кожей Громовой Птицы.

Аркар, при виде предмета старины, слегка поморщился.

— Удивительно, — прошептал Арди.

— Чего удивительного, матабар?

— Что ты не пытаешься разломать этот доспех.

Аркар процедил короткое ругательство.

— Все, что ты здесь видишь не больше, чем никому не нужное барахло, Ард.

На нагруднике на миг отразилось искривленное пренебрежением и неприязнью лицо полуорка. Но ничего удивительного в этом не было. Доспех, который Ардан видел сейчас перед собой, некогда принадлежал какому-то знатному эльфу из юго-восточных лесов.

Именно их Лебединые Всадники прославились тем, что встретили переселявшихся на юг Шанти’Ра, отколовшихся от своих северных собратьев, кровью и эльфийской сталью. И именно их карательные рейды, унесшие жизни сотен, если не тысячи, орков-переселенцев, и вынудили короля Эктасса вмешаться в происходящее.

Ардан поспешил следом за Аркаром. Крутя головой едва ли не на триста шестьдесят градусов, он то и дело натыкался взглядом на предметы прошлого. И за каждый из выставленных здесь артефактов истории перегрызли бы друг другу глотки крупнейшие музеи столицы.

Ардан увидел секиру и молот короля Задрзарда Разделителя, некогда в одиночку пересекшего весь подземный мир Алькады, спасаясь от своего младшего брата, узурпировавшего трон. Изгнанный король обосновался в Ральских горах, где… принеся клятву верности местному королю дворфов, предал его, взял силой в жены обеих дочерей, затем зарезал их и выставил все так, будто это сделали дворфы Алькады.

В итоге, по истечении почти трехвековой войны, дворфийские королевства разделились на четыре отдельных государства, впоследствии подчиненных воле Эктаса.

— На месте Старейшин я бы сбросил это все в одну кучу где-нибудь в подвале и запер на замок, — ворчал Аркар. — а не выставлял на всеобщее обозрение.

Арди же почти не слушал и глазел по сторонам. Вот, к примеру, выточенный из кости далекого предка Шагальщика (из которого, впоследствии, и выточили нынешнюю грозу степей) лук Наркрарара Низкой Травы. По длине едва ли не больше Арда, с силой натяжения почти в полтонны, этот лук, впоследствии, стал чем-то вроде проверки на пригодность к узору вождя, который наносили на себя южные орки-правители, пока степи не захватили Шанти’Ра.

В чем же заключалась слава Низкой Травы? В том, что он мог натянуть этот лук одной рукой…

Да, у орков весьма своеобразные мифы. Здесь, среди трещащих каминов, блестящих зеркал и пыльных гобеленов собрались в единую мозаику осколки истории Первородных. Порой в самом прямом смысле.

Почетное место в глубокой нише занимал… камень. Расколотый посередине со следами застарелой крови. Некогда правильной, сложной, многоугольной, геометрической формы, он теперь, разбитый и древний, нашел свое последнее пристанище там, откуда явились виновники его теперешнего вида.

— Он самый? — коротко спросил Арди.

— Он самый, — так же коротко кивнул Аркар.

Камень центральной башни королевского замка Эктасса, на котором в последнем поединке хлестнулись Король Первородных и Царь Людей. Первым погиб король, а царь, успев провозгласить