Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

казначейского шалаша. Курень имел репутацию самого скучного, потому что казначеи отвечали за распространение новостей, вопросы связи, расходов, поступлений, выплат, поставок, архивов, документов, переводов, переписок, картографии и кучи другой канцелярской работы, которая совсем не вязалась с образом воина-оборотня.

- Это один из известных в целом штаб казначейских, - сказал Захар. — На самом деле их есть по несколько в каждом полку, но больше я тебе рассказать не могу, потому что это тайна шалаша.

В само здание не заходили: нужный писарь сидел за столом у двери и быстро поскрипывал пером, не уронив на лист ни одной чернильной кляксы.

Перед ним ждали характерник с длинными обвисшими усами и его джура. Северин с любопытством его разглядел: через шесть лет он редко встречался с другими учениками сероманцев. Парень стоял лихо: руки в бока, на шляпе шатается перо павлина — настоящий хозяин жизни. Он весело подмигнул Северину.

Когда парочка ушла, писарь промокнул документы, осторожно присыпал их белым песком, отложил в пузатую папку и поднял голову к Северину, заметив две скобы на чересе.

– Приветствую. Имя?

- Северин Чернововк.

Казначеев принялся искать листы в своих бумагах.

- Есть такой, - бросал. – И Захар Козориз, его наставник.

Захар вежливо мурлыкнул.

— Под какой фамилией тебя записать, Северин?

У характерников по традиции Джура принимал учительскую фамилию — как, например, поступил его отец Игорь в свое время. Ведь после обмена кровью в ночь серебряной скобы и нескольких лет совместной жизни учитель становился ученику настоящим вторым отцом. Однако существовало исключение: когда родным папой джуры тоже был характерник, джура имел право оставить собственную фамилию.

Вопрос застал врасплох, потому что Северин совсем забыл об этом обычае. Ситуация была деликатна: он не хотел отрекаться от своей фамилии при всей благодарности к учителю. Юноша бросил неловкий взгляд на Захара, а тот только усмехнулся.

– Я знаю, что ты хочешь оставить родительское. Никаких оскорблений.

Джура облегченно выдохнул и его записали под фамилией Чернововки.

– Кстати, брат, – обратился казначейский к Захару. — У меня сказано, что ты уже несколько лет пользуешься старой картой.

– Так и есть, – кивнул характерник. — Учил, поэтому не было времени поменять.

- Возьми обновленный атлас.

Казначей вынул из закрытого на ключ шкафчика стола изрядную книгу, сделав отметку в своих документах.

– И не забудь уничтожить старик.

– Я помню порядок, – Захар взял атлас. - Сколько в этом году джур?

— Должно быть двадцать. Шесть до сих пор не прибыли. Северин, нужна твоя подпись, — писарь протянул ему перо.

Джура расписался у своего имени. Казначей проверил подпись и кивнул. Дело сделано.

— Двадцать… Немного.

- Такие времена, - пожал плечами казначей и присыпал свежие документы белым песком.

Они распрощались и двинулись назад в город.

— Ежегодно гибнет больше, чем прибывает свежей крови, — сказал Захар.

– Мне показалось, здесь многолюдно, – осторожно заметил Северин. — Такие толпы я видел только на Сорочинской ярмарке и в День провозглашения Гетманата, когда мы в Белой Церкви праздновали.

— Ты просто не видел, как здесь было до Рокоша, казачье. Гудело на весь Холодный Яр! Гостеприимные дома напичканы, корчмы забиты, орудия заняты, поля вокруг города похожи на военный лагерь. Теперь нас гораздо меньше, – Захар развернул атлас и пролистал его. — Ненавижу раскрывать обновленную карту и отмечать, сколько дубов появилось там, где раньше их не было.

Но спрятал атлас за пазуху.

Они возвращались через центр Буды. Захара кричали многочисленные характерники, пытались угостить пивом и поговорить о пятом-десятом. Северин с удивлением заметил, как много знакомых у учителя. Его самого тоже не обходили вниманием — давили руку, хлопали по плечам, приветствовали в Волчьем городе и желали успеха. Юноша улыбался, пытаясь запомнить множество имен и лиц, однако окончательно сдался после восьмого приветствия и просто улыбался и кивал.

Настроение несколько испортил один недолгий разговор.

— Эй, Брыль, — крикнул коренастый бородач с выбритой головой. – Сто лет! Ха-ха, вот так встреча, как раз недавно тебя вспоминали!

– Привет, брат, – ответил Захар. – Надеюсь, вспоминали незлым тихим словом?

Бородань сильно прихрамывал на правую ногу.

- А каким еще, брат? Была недавно в Бердичеве конная ярмарка, и туда один купец из Изумрудных земель гнал табун на продажу. Брат Арбуз вел его от самой границы, а в каждом полку ему на месте помогали, и так случилось, что я был последним. Вот когда мы этого дельца проводили, то выпили вместе немного, вспомнили старые времена и старых друзей, в том числе и тебя, потому что исчез куда-то...

— А если бы написал, узнал бы, что я исчез воспитывать джуру.

Бородань перевел взгляд на Северина и криво усмехнулся.

- Свежее мясо. Поздравляю, парень! Волчья тропа стала самой плохой ошибкой моей жизни.

– Прекрати, – Захар скрестил руки на груди: знак глубокого недовольства.

– Видишь? Именно поэтому мне и не дают джуру, – рассмеялся бородач. — Говорят, не умею вдохновлять. А я честно говорю! Рассказываю все как есть. Характерником поживать — дулу в одуванчике сбивать. Никто тебя не любит, только в спину плюнут. Кому захочется после такой правды серебряную скобу?

Всем только давай сказочки о победоносных химородниках, которые на волков опрокидываются и врагов обманывают. Но ты запрыгнул на эту лодку, парень, поэтому уже поздно думать, да?

Характерник хлопнул его по спине. Северин скрипнул зубами, но бородач этого не заметил, потому что уже вернулся к Захару.

- Где ты остановился, брат?

– У Буханевича, – холодно ответил учитель.

- Под сотней лезвий? Так я тебя там завтра найду, пока малыш будет танцевать перед большой семеркой. Выпьем, поболтаем!

И характерник без прощаний пошел дальше, прихрамывая на правую ногу.

– Он мне не понравился, – объявил Северин.

- Михаил был в Свободной Стае, - Захар проводил бородач длинным взглядом. — Вернулся в Орден сразу после первой массакры. Несчастный мужчина... За отступничество он навсегда останется в шалаше часовых. Ему никогда не стать есаулой и запрещено иметь джуру. Михаил ненавидит себя и свою жизнь.

— Вы дружите с бывшим изменником? – переспросил Северин.

– Таких, как ты выразился, предателей, треть Ордена, юноша, – отчеканил Захар. — Они присоединились к Свободной Стае, потому что верили в лучшую жизнь, верили в Романа Вдовиченко. Но многие поняли свою ошибку и вернулись в ряды Ордена после известных тебе событий. И наказание за отступничество