Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

Однако когда повозка проезжала мимо Ведьмы, та услышала ещё один голос:

– Конечно, никого не интересует мнение вьючного животного, но я думаю, что это Озма пробудилась от Великого Сна и двинулась обратно в Оз, чтобы вернуть себе трон.

– Ненавижу роялистов, – буркнул торговец и хлестнул Осла кнутом. – Ненавижу Животных с характером.

Но Ведьма не остановилась и не стала вмешиваться. Пока что она не сумела спасти Нор, оказалась неспособна выторговать что-либо у Волшебника. Она всего на несколько мгновений опоздала убить мадам Моррибль… или, напротив, успела вовремя? В любом случае ей не стоило пытаться сделать то, что явно было ей не под силу.

Ведьма зависла, дрожа, на гребне восходящего потока воздуха. Она поднялась на метле выше, чем когда-либо прежде, её переполняли разом восторг и паника. Стоит ли догнать Дороти? Любой ценой отобрать у неё башмачки? И каковы же её истинные мотивы? Хочет ли она помешать Волшебнику завладеть ими – так же, как Глинда не желала, чтобы они попали в руки властолюбивых манникинцев? Или же это всего лишь попытка вернуть хотя бы крошечную толику внимания Фрекса – заслужила она её или нет?

Облака под метлой начали лёгкой дымкой закрывать вид внизу: каменистые неровные холмы, лоскутные поля, дынные бахчи, посадки кукурузы. Эти тонкие завитки пара походили на следы, оставленные ластиком школьника на акварельном наброске пейзажа. Что, если просто продолжать подниматься, направляя метлу всё вверх и вверх? Разобьётся ли она вдребезги, ударившись о небесную твердь?

Она могла бы оставить все тяготы жизни. Отказаться от Нор. Отпустить Лирра на свободу. Бросить старую нянюшку. Уступить девчонке Дороти. Отдать ей башмачки.

Но тут налетел ветер, упругая стена воздуха слева толкнула её вбок. Ведьма не сумела вовремя выровнять метлу, чтобы противостоять напору, и её унесло с прежнего маршрута, поволокло в сторону и вниз. Наконец, она снова сумела различить между лесами и полями яркую золотую нить Дороги из жёлтого кирпича. На горизонте вставала гроза, воздух между лилово-серыми тучами и серо-зелёными полями прорезали бурые полосы дождя. У неё было мало времени.

И вдруг ей показалось, что она заметила их внизу. Она мгновенно пошла на снижение, чтобы разглядеть получше. Это они остановились отдохнуть под чёрной ивой? Если так, она могла бы закончить всё прямо сейчас.

Когда гроза наконец отступила, а Ведьма пришла в себя в отвратительном состоянии, в котором наконец опознала ужасное похмелье, она уже перестала понимать, какой сейчас день. Она сомневалась даже в том, что накануне действительно подобралась к путникам так близко, – разве она позволила бы им так легко ускользнуть? Однако, так или иначе, будь то заблуждение или смутное воспоминание, Ведьма не решилась следовать за ними в Изумрудный город. У мадам Моррибль при текущем гнилом режиме осталось немало друзей, и до них наверняка дошли новости о её кончине. Может, за Ведьмой уже выслали поисковые отряды. Пусть так.

Как бы её это ни раздражало, на время ей пришлось отказаться от идеи вернуть башмачки Нессы.

За всю дорогу обратно в Киамо Ко она почти не отдыхала – лишь ненадолго останавливалась поесть, чтобы поддержать силы: собрать немного ягод, погрызть орехи или пожевать сладкие коренья.

Замок за время её отсутствия не сожгли. Разведотряды Волшебника всё ещё стояли лагерем у Красной Мельницы в состоянии вялой скучающей готовности. Няня увлечённо вязала себе нарядную накидку на гроб и составляла списки гостей для похорон. Почти все приглашённые уже сами переселились в Мир Иной – если, конечно, допустить, что в понимании няни такой существовал.

– Увидеть матушку Клатч было бы славно, полностью согласна, – преувеличенно громко крикнула Ведьма, потрепав няню по плечу. – Мне она всегда нравилась. И характер у неё был твёрже, чем у этой жеманной Глинды.

– Да ведь ты сама души в Глинде не чаяла, – ответила няня. – Все об этом знали.

– Ну, это прошло, – отрезала Ведьма. – Она предательница.

– От тебя пахнет кровью, иди помойся, – сморщила нос няня. – У тебя что, эти дни?

– Я никогда не моюсь, ты же знаешь. Где Лирр?

– Кто?

– Лирр.

– А, да где-то тут. – Она улыбнулась. – В колодце смотрела?

С годами это превратилось в старую шутку для своих.

– Это ещё что за бред? – пробормотала Ведьма, найдя Лирра в музыкальном зале.

– Они всё это время были правы! – объявил он. – Смотри, кого я наконец поймал, после стольких лет.

Это был тот самый золотой карп – давний обитатель колодца.

– Ладно, если честно, в сеть или на крючок я его не ловил – он уже был мёртв, и я поднял его наверх в ведре. Но всё равно. Как думаешь, мы сможем когда-нибудь рассказать им, что он наконец попался?

В последние месяцы Лирр всё чаще говорил о Сариме и её семье так, будто они, или их призраки, всё ещё были здесь – просто затаились где-то за поворотом винтовой лестницы в башне, сдерживая смешки от того, что игра в прятки так затянулась.

– Остаётся только надеяться, – ответила Ведьма.

И вдруг она задумалась: а не безнравственно ли воспитывать детей в привычке вечно надеяться? Ведь, в конце концов, так им будет ещё сложнее смириться с тем, как устроен мир.

– Всё остальное тут без меня было в порядке?

– Да, – ответил Лирр. – Но я рад, что ты вернулась.

Она буркнула что-то невразумительное в ответ и пошла поприветствовать Чистри и его болтливое племя.

Вернувшись в свою комнату, Ведьма подвесила на верёвке старое зеркало, но старалась в него не смотреть. Ужасное предчувствие подсказывало ей, что оно покажет ей Дороти, а Ведьме вовсе не хотелось видеть её снова. В этом ребёнке было нечто знакомое. Безоговорочная прямота, взгляд, не затуманенный ни стыдом, ни сомнением. Она была не менее естественной, чем, скажем, енот… или папоротник… или падающая звезда. «Неужели дело в Нор? – задумалась Ведьма. – Может, Дороти напоминает мне, какой была Нор в том возрасте?..»

Однако в ту пору ей особо и дела не было до Нор – несмотря на то, что лицо девочки было уменьшенной, более нежной копией черт Фиеро. Помимо заботы о младшем брате и сестре, Ведьма никогда не питала радостных чувств к перспективе иметь собственных детей. В этом отношении она всегда чувствовала себя ещё более одинокой, чем из-за цвета кожи.

Нет… И всё же, несмотря на стойкое намерение избегать зеркала, она бросила взгляд на его затёртую, потускневшую поверхность. Ведьма с колдовским зеркалом, подумала она. Но кого ещё мы видим в отражении, кроме себя? В этом и проклятие – Дороти напоминала ей… её саму в том возрасте. Каким бы он ни был…

…Годы в Оввельсе. Вот она, зелёная девочка: застенчивая, нескладная,