Слуга Государев. Тетралогия - Денис Старый

И тут ещё немаловажно у Пыжова есть богатая одежда, добрые сапоги, сабля, украшенная какими-то там камушками. Есть — да и носит он это всё отменно, с форсом, а это имеет значение. Так как в этом времени спрашивают, прежде всего, по одежде. И даже в Новодевичьем монастыре отвернулись бы и не стали говорить, например, с рядовым стрельцом.

Так что мне нужен Пыжов скорее, как собачка, что будет гавкать и которая станет определять статус моего человека. Например, если я пошлю допрашивать кого-нибудь Никанора. Ведь будут видеть, что щенки такого породистого кабыздоха стоит кучу денег. Значит и тот, кто держит на поводке песика право имеет.

— Вельми много работы у нас. Оттого не пытай меня более, с чего я сделал милость тебе такую. А службу служи свою на совесть, дабы не пожалел я о выборе своём, — сказал я.

— Что повелишь делать? — спросил Пыжов.

— Я скажу тебе позже. Али не я, то дядька Никанор, — сказал я.

Пыж скривился, конечно, но кивнул. Ну и ладно.

Местом расположения следственной комиссии был выбран Посольский терем. Это ещё одно здание в Кремле, неподалёку от царских палат. Нет, здесь не жил ни один иностранный посол. По крайней мере, долгосрочно.

Посольский терем — это место, где, если можно так выразиться, мурыжили иностранных послов. То есть, когда послов вызывали на встречу с русским государем, то оставляли здесь. И тут уже как государь решит. Можно было продержать посла в тереме всего-то несколько часов, выказывая тем самым величайшую честь. А можно было продержать здесь и неделю-другую. Уверен, что бывало и по месяцу, а потом и вовсе государь до встречи так и не снисходил.

И на моё удивление оказалось, что само здание и его планировка внутри очень хорошо подходили для всех нужд следственной комиссии. Была здесь и немалая столовая. А когда обед по расписанию, то можно увидеть всех и каждого в трапезной, что в некоторой степени дисциплинирует.

В тереме было и множество различных комнат. С богатым убранством, с зеркалами. Это должно было сильно отвлекать. И я очень надеялся, что отвлекаться будут как раз-таки те, кто обязан отвечать на вопросы, а не те, кто эти вопросы должен задавать.

Ну и пришлось освобождать нам Гостиный терем. Там сейчас проживали под условным домашним арестом Софья Алексеевна со товарищи. Белоснежка и семь гномов.

Я допил свой кофе, скривился. Никогда не предполагал, что кофе можно так испортить. Обязательно нужно выделить время и Аннушку научить нормально готовить кофе. А лучше — капучино, хотя это уже больше из разряда мечтаний. Или нет? Что там? Взбить молоко? И такой напиток в России, я в этом почти уверен, быстрее распространится.

Анна у меня что-то вроде секретарши. Правда, не ведёт никакое делопроизводство, но зато обслуживает. Ну и глаз радует своим присутствием. Порой как представлю, что она не в бесформенном сарафане, а в короткой юбке и в прозрачной блузке, так и слюна выделяется. Аннушка думает, что это я вновь поснедать решил. А я и ем, заедаю свои страсти.

Как-то очень быстро и даже опасно эта девушка стала усладой для моих глаз. Своего рода антидепрессантом: вот вижу её — и настроение даже улучшается.

— Зови отца Иннокентия, сотника Никанора, да и остальных! — повелел я Пыжову.

Потап тут же рванул с места, быстрым шагом направляясь за дверь. А как вальяжно ходил, когда по мою душу пришёл! И он ещё спрашивает, почему я его привлёк к следственной комиссии? Такого угодливого исполнителя ещё поискать нужно. Так стремится понравиться, что исполняет всё быстро и в срок.

Ему же хозяина менять нужно. Долгоруков, не проявивший себя серьезным образом во время бунта, ушел на второй план. Пыжову нужно нового хозяина искать.

Но сегодня все члены комиссии были в сборе с самого утра. Три дня понадобилось для внушений, строгих разговоров, чтобы, наконец, завелась хоть какая-то трудовая дисциплина.

Когда же первый раз я собирал членов комиссии, то пришлось потратить только на это три часа. Не на само собрание, а на то, чтоб всех отыскать и обязать прибыть. Стрельцов отправлял по местам жительства, чтобы кого приглашали, а с кого и требовали прибыть в Посольский терем.

А теперь, гляди-ка, ещё отремонтированные часы на Спасской башне и девяти утра не отбили, а мы уже в сборе и готовы работать.

За часы спасибо Петру Алексеевичу. Внушил я царю, что без времени Москва жить не может. Был у нас урок с ним по поводу того, как должна быть организована государственная служба. А как её организовывать, если люди элементарно не знают времени?

Будет такая возможность — выпишу хоть за какие дикие деньги из Европы часовщиков. Отсутствие часов перед глазами, то бишь на руках или в кармане — это большая проблема. Без телефона обойтись могу, но не без часов. Ну как же планировать свой день?

Отсюда и бестолковщина на государевой службы. Еще не успел начать работать, как обед и обязательный послеобеденный сон. Поспал, поработал сколько-то, да и темно уже, пора домой. А когда день длиннее, так и не досуг службу служить, посевная же или уборочная!

Если наладить службу, систематизировать делопроизводство — я в этом убежден — уже будет всем реформам реформа.

— Все ли поздорову? — спросил я у одиннадцати человек Следственной комиссии.

Не стройно, но ответил каждый. Присутствующие вели себя жеманно, косились друг на друга. Ну, дак и публика пёстрая собралась.

Получив почти полный карт-бланш на создание Следственной комиссии, я гораздо в меньшей степени смотрел за тем, чтобы были соблюдены все правила и условности сословного общества, чем кто-либо иной. Если мне, например, нужен был Игнат, тот самый шут, которому явно сам бог велел стать дознавателем, то я Игната привлёк.

Пригласил я и одного кремлёвского дьяка, Сергея Ивановича Стрельчинова. Да, сперва он привлёк меня своей фамилией. Подумал, конечно, уж не родственник ли нам, Стрельчиным? Ну, а потом увидел в молодом дьяке незаурядные способности к делопроизводству.

И теперь Сергей Иванович во многом и ведёт, и систематизирует, и хранит множество документов, связанных с расследованием. Множество, но далеко не все. Главные документы, как и допросные листы будут у меня на руках. Там политики столько, что иной и захлебнется. А мне деваться некуда, нужно лавировать и плыть дальше, обходя рифы, скалы, мели, даже минные заграждения.

Тут же