Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

только детьми обзавелся. Теперь он жил на противоположной стороне Цабала (а село было весьма большим) в собственном двухэтажном доме, с большим подворьем, с приличной отарой в тридцать голов, конюшней и гаражом на две машины. Все это добро охраняли два свирепых волкодава, никогда не сидевшие на цепи. Удивительно, что они спокойно пропускали сельчан, приходивших в гости к Анциферовым, и никогда не кидались на них. Но их тактика во время визитов была неизменной: Гром — черный как смоль кобель с белесыми подпалинами на боку — занимал место возле ворот, отрезая путь к отступлению, а Ахра — сука с темно-коричневой густой шубой — лежала возле крыльца и лениво позевывала, обнажая сахарные клыки. Но бдительности не теряла, отчего гости всегда чувствовала себя неуютно.

Свирепость их оценили, когда два года назад ночью во двор русского мага (как таковым считали Михаила) залезли наемные убийцы, целью которых был Анциферов и дети, как наследники Дара. Гром и Ахра не стали поднимать шум, а молча спрятались в тени забора, дождавшись, когда трое наемников полезли в окно первого этажа, чтобы через гостиную проникнуть на второй этаж, напали со спины. Гром молниеносно порвал шею одному, перекусил руку с ножом второму, а подруга безжалостно выпустила требуху третьему. Выживший наемник, завывая и баюкая искалеченную руку, сразу раскололся, выдав своих хозяев. Князья Шервашидзе, опасаясь возвышения Маршани, почему-то углядели причину его усиления в русском пришлом дворянине. Возможно, у сухумских князей была иная информация, и наемник об этом не знал. Но звоночек оказался тревожным.

Он толкнул калитку, завел во двор жеребца, огляделся и вздохнул облегченно, как будто не был дома целую неделю, а то и больше. Гром степенно подошел к нему и ткнулся мощной башкой в руку. Ахра, наоборот, как игривый щенок, стала ластиться под ногами. Присев перед волкодавами, Анциферов потрепал каждого, сам радуясь встрече.

— С прибытием, хозяин! — перестав мести замощенный камнем внутренний двор, прокричал Заур — худой, высохший на горном солнце мужчина, разменявший пятый десяток лет. Однажды он нанялся на сезон к русскому чародею, придя из какого-то маленького села, и теперь ежегодно, как только горные перевалы освобождались от снега, появлялся возле ворот с добродушной улыбкой. Заур был уверен, что Урыс всегда предоставит ему работу, и никогда не ошибался. Как-никак, дважды помогал чародею ловить воров в горах, лез под пули без страха.

— Здорово, Заур! — махнул рукой Анциферов. — Пацанов моих не видел?

— Они же тебя встречать побежали! — опершись на древко метлы, ответил работник. — С полчаса как! Неужели не видел?

— Да там народу было — не протолкнешься. Пристрой Воронка, — Михаил скинул карабин с плеча, потопал в дом. Не успел распахнуть дверь в сени, как на пороге появилась Мариета в домашнем платье и в ярком платке, скрывшим ее густые смоляные волосы. — А вот и хозяюшка моя!

Анциферов поцеловал жену и крепко обнял ее, вдыхая запах трав, идущих от ее волос. Мариета встречала его со сдержанной радостью, и сразу стало понятно, что в доме находятся посторонние. Обычно она не сдерживала эмоции, и как девчонка висла на его шее, поджав ноги.

— У нас гости, — супруга подтвердила слова князя. — Какие-то важные русские. Правда, один точно важный, а второй, наверное, слуга. В гостиной сидят.

— Амра дома?

— У себя заперлась. Я запретила ей выходить, пока гости не уйдут. Мальчики тебя встречать побежали, — принимая от мужа карабин и камуфляжную куртку, доложила Мариета. — Кажется, не преуспели.

Михаил усмехнулся, чмокнул любимую в щеку, и тяжело ступая по половицам, вошел в дом. Не скидывая берцы, вошел в гостиную, мгновенно окинув взглядом двух мужчин, находившихся в помещении. Один из них вольготно расположился в кресле, расслабленно обхватив подлокотники руками. Анциферов обратил внимание на серьезные кольца с драгоценными камешками, от которых ощутимо веяло магическим фоном. Серьезный тип, сразу видно по холеному лицу и надменному взгляду, который он старается убрать, но привычка, закрепленная годами, все равно дает о себе знать.

Второй мужчина полностью седой, но с короткой аккуратной стрижкой. Жесткий, волевой подбородок, во взгляде ни единого сомнения выполнить приказ хозяина. Тот самый слуга, о ком говорила Мариета.

— День добрый, господа! Чем обязан вашему присутствию в моем доме?

Важный гость — птица высокого полета — так и не встал при виде Михаила, вызвав у него волну неприязни. Слуга поднялся, энергично кивнул.

— Позвольте представить вам, господин Анциферов, князя Балахнина, Алексея Изотовича, — голос у старика был глухим, словно где-то простудился, вылечился, а теперь осторожничает, чтобы не надорвать голосовые связки. — Мое имя вам ничего не скажет, да и не нужно. Я выполняю все поручения своего господина, и этого достаточно.

— Как вам угодно, — пожал плечами Михаил и сел в такое же кресло напротив князя. Он хозяин, и раболепствовать перед сильными мира сего не собирался. За двадцать лет эту дурь абхазы из него выбили. — Позвольте полюбопытствовать, с какой целью вы меня разыскивали и о чем хотите поговорить?

Фамилия князя Михаилу ни о чем не говорила. Даже напрягая память, он не смог вспомнить, кто это такой. Понятно, что аристократ, из высшей знати. Мог приехать сюда по каким-то делам, выполняя поручение императора. Оказался в Цабале, узнал, что здесь живет русский дворянин, решил полюбопытствовать.

— Гадаете, почему я у вас в гостях? — понятливо улыбнулся Балахнин и закинул ногу на ногу. Пальцы рук сомкнулись на колене. — Ваше недоумение хорошо читается на лице. Впрочем, расслабьтесь. Мы незнакомы, никогда не встречались, а значит, между нами нет никаких разногласий. Не стройте оборонительных редутов. Признаюсь, не ожидал встретить в такой глухомани вполне цивилизованное европейское убранство.

Он намекал на обстановку в гостиной. Ну да, Михаил приложил много усилий, чтобы его дети хоть как-то смогли оторваться от простоты горских нравов. В комнате с тремя большими окнами, прикрытыми любовно подобранными женой портьерами под цвет обоев, стояла современная мебель, на стене висела огромная телевизионная панель, потолок украшала люстра на тысячу свечей с настоящими хрустальными висюльками. Даже настоящий паркет из дуба уложен. В дальнем углу блестело темно-ореховым лаком пианино.

— А кто на нем играет? — полюбопытствовал Балахнин, кивая на него. — Ваша очаровательная жена?

— Дочка, — хмуро ответил Михаил.

— Прелестно, — как-то странно улыбнулся князь, что еще больше напрягло Анциферова. — У вас ведь еще трое сыновей есть. Я видел их. Михаил Федорович, я завидую вам. Красивая жена, одаренные мальчишки… Пусть не такие сильные по сравнению со мной, но тем не менее… Значит, у девочки музыкальный слух?

— Да, вы проницательны, князь, — язвительно заметил Михаил. — Так иногда бывает.