Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

получилось. А подразумевалась не какая-то отдельная специальная служба, а целый комплекс служб, призванных обеспечить государственную безопасность СССР в условиях чрезвычайного положения, в которое поставил страну Троцкий своим мятежом.

Я помнил и о том, что КГБ в прежнем виде создавал после смерти Сталина и ликвидации Берии Хрущев. Причем, стремился Никита Сергеевич не столько укрепить безопасность государства, сколько обеспечить безопасность свою собственную, разрушив ту систему, которую выстраивал Берия, впервые выделивший из НКВД службу государственной безопасности в качестве самостоятельного ведомства в 1941 году. Причем, если при Берии эта служба больше занималась именно деятельностью, обозначенной в ее названии, то Хрущев нацелил КГБ, в первую очередь, на обеспечение безопасности партии и ее высокопоставленных партбюрократов, создав ту самую партийную номенклатуру, неприкасаемую и почти неподсудную, которая вскоре встала во главе Советского Союза, проявив себя во всей красе и сильно поспособствовав возникновению класса новых капиталистов, которые и произвели потом относительно бескровную буржуазную контрреволюцию с развалом СССР, запудрив мозги народу, уставшему от дефицита многих товаров, перспективой пресловутой «рыночной экономики».

И, конечно, совсем не удивительно, что после такой «реформы» Хрущева между КГБ и МВД возникли противоречия. Ведь статус у новой службы безопасности был ниже министерского. Здесь же все получалось по-другому. КГБ учредили не как комитет при правительстве, а как Комитет над правительством. То есть, его правовой статус на заседании Политбюро обозначили, как стоящий не только над всеми советскими наркоматами и силовыми структурами, но и над самой партией, сформулировав особое определение уже в названии, а задачей определили оперативную координацию всех усилий государства в области безопасности. Таким образом, партийный аппарат объединился с чекистами и даже с армией под моей властью. Правда, в постановлении имелась и оговорка, что Комитет образован «в виду непосредственной угрозы со стороны троцкистов и на период чрезвычайной ситуации». Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.

Заручившись такой мощной поддержкой от Политбюро, члены которого проголосовали за создание ЧКГБ единогласно, видя в нем спасение для себя, поскольку разбушевавшегося Троцкого, захватившего большой город, они боялись, я сразу же после заседания поехал наводить порядок в штаб РККА, взяв с собой Ворошилова больше в качестве гида, чем наркомвоенмора. Ведь теперь я и сам, как глава Комитета, имел право принимать любые решения, касающиеся, в том числе, армии и флота. По поводу состояния и того, и другого никаких иллюзий я не питал, зная, что вооруженные силы страны, мягко говоря, к серьезным боевым действиям подготовлены плоховато. Это наглядно показала еще та самая «военная тревога» прошлого 1927 года с «нашим ответом Чемберлену», который, в сущности, обернулся пшиком из пустых воинственных сотрясений воздуха, а то и почти паническими речами отдельных истеричных личностей, вроде Бухарина, прозванного в народе «Колей-балаболкой».

Шапошников сразу произвел на меня хорошее впечатление благородными манерами настоящего русского офицера, которые этот человек, дослужившийся до полковника в царской армии, не растерял и после революции, перейдя на сторону красных. Во всяком случае, меня он приветствовал крепким рукопожатием и со сдержанной улыбкой на вытянутом лице проговорил, глядя в глаза:

— Приятно видеть на самом верху интеллектуала, вроде вас, хоть вы и поляк.

— В душе я совсем не поляк, а обыкновенный русский человек, — заверил я его. Добавив:

— И, знаете ли, Борис Михайлович, я сейчас прорабатываю вопрос об упразднении графы «национальность», потому что пришло время сделаться нам всем советскими людьми независимо от происхождения.

И, похоже, это мое высказывание понравилось не только Шапошникову и Ворошилову, но и всем остальным военным специалистам, присутствовавшим на встрече в штабе. Они тоже закивали головами в знак согласия. А на совещании, которое затем состоялось, я сказал главным штабистам, что отныне штабу РККА будет официально возвращено название Генеральный штаб. И полномочия его тоже станут вполне соответствующими этому названию. Войсками командовать будет именно генштаб, и не только командовать, а и определять всю войсковую структуру новой Советской армии, которую предполагалось немедленно начать создавать заново. А наркомвоенмор пусть сосредоточится на обеспечении армии и флота всем необходимым, а также на развитии материальной базы для дальнейшего армейского и флотского строительства. Но, сначала нам всем необходимо победить Троцкого.

Ворошилов хоть в полководцы не слишком годился, но с функциями снабжения войск справлялся неплохо. Насколько я помнил, за свою карьеру он проявил себя вполне неплохим политработником и организатором, но отнюдь не «кутузовым». Впрочем, не всем же быть «кутузовыми» или «наполеонами»? А если к Ворошилову не предъявлять те требования, которые предъявляются к настоящим полководцам, то со своей деятельностью на посту наркомвоенмора он справлялся вполне удовлетворительно. И потому я не собирался его пока менять на кого-то другого, тем более, что уже вполне мог назвать его человеком из своей команды.

Я понимал, что пусть даже он не слишком компетентен и талантлив, но со мной склонен соглашаться. Да и выполнял пока Ворошилов все мои поручения добросовестно. А верными людьми разбрасываться не годилось. Поэтому, чтобы не обидеть его, я заранее прощупал почву, обговорив с Климентом по дороге, пока мы ехали в машине до штаба, нюансы предстоящих преобразований в армии. Что же касается передачи части прежних функций от наркомвоенмора к начальнику генштаба, то тут Ворошилов тоже не обиделся, опять же согласившись и сказав мне, что так у него станет даже меньше головной боли.

Все эти военспецы, бывшие царские офицеры, собранные Шапошниковым, которые сидели передо мной, прекрасно понимали в каком плачевном состоянии находится Красная Армия. Ведь после Гражданской многие боеспособные части расформировали, а опытных бойцов демобилизовали. И теперь, чтобы быстро сформировать боеспособные войска, нужно было приложить немалые организационные усилия. С вооружением и экипировкой тоже имелись серьезные проблемы. Потому главный и самый актуальный вопрос, который я поднял на этом совещании, состоял в том, какие силы может выделить штаб РККА для борьбы с Троцким прямо сейчас?

Одной Московской дивизии и конницы Буденного даже вместе с моими воинами-дзержинцами, усиленными еще двумя-тремя бронепоездами и авиацией с подмосковных аэродромов, все-таки не хватало для штурма Нижнего Новгорода, который обороняли примерно равные силы. К тому же, как мне докладывали, Троцкий спешно вооружал дивизию рабочего ополчения, набираемую с местных заводов. И скоро сила троцкистов вырастит. Пусть даже каждому из этих ополченцев они и смогут выдать из городских арсеналов всего лишь по «мосинке» с пятью патронами.

И нам для усиления необходимо было снимать боеспособные войска с тех направлений, которые этими войсками защищались. Вот и приходилось решать задачу про тришкин кафтан, поскольку каждое из трех главных направлений, на которых находилось