Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

какие-то там маленькие Горки, а большой промышленный город самого сердца России. Да еще и торгово-логистический центр со знаменитой Нижегородской ярмаркой, стоящей на слиянии рек, которые сами по себе являлись важными транспортными артериями. Более того, Троцкий провозгласил своей сферой влияния все Поволжье. Понятно, что ему необходим был выход по Волге в Каспийское море и дальше через Иран на международную арену. А это неминуемо сулило начало новой гражданской войны.

Я хорошо понимал, что если мятеж в Нижнем Новгороде быстро подавить не удастся, то весьма вероятно скорое его распространение на другие области страны. Хотя убежденных троцкистов-активистов, вроде бы, было в СССР не так уж и много, по оценке Сталина не более тридцати тысяч, но для того, чтобы взбаламутить население, подняв людей на новое вооруженное противостояние и массовое кровопролитие, этого количества может вполне хватить. Особенно, если учитывать ту энергичность крысы, загнанной в угол, с которой Троцкий взялся за дело.

После покушения и операций Сталин по-прежнему большую часть времени спал. Впрочем, летаргическим сном или комой назвать его состояние было нельзя, поскольку он иногда все-таки приходил в себя, просил есть и пить на грузинском языке, а поев с ложечки из рук медсестры и попив из чашечки, поднесенной к губам, снова засыпал, словно малыш. И действительно, все, кто посещали его, жаловались на то, что он пока никого не узнает и, похоже, впал в детство, поскольку даже русский язык позабыл, а бормочет нечто нечленораздельное, словно маленький ребенок. Врачи объясняли его состояние пулей, засевшей в мозге, извлекать которую не решался ни один хирург.

Так что я пока утвердился в должности исполняющего обязанности генсека. В связи с новым назначением, мое расписание претерпело изменения. На Лубянке я теперь находился лишь в первой половине дня, а после обеда выезжал в Кремлевский дворец, где занимался делами в том самом зале для совещаний, в котором, обычно, проводились заседания Политбюро. Я думал о том, что оказался в уникальном положении, сосредоточив в своих руках не только руководство чекистами, но и управление всем партийным аппаратом. И это сулило очень широкие возможности, гораздо шире тех, которыми обладал сам Сталин перед покушением.

Я ловил себя на мысли, что подобный прецедент имел место в истории Советского Союза, но гораздо позже, когда должность генсека занял Юрий Андропов, возглавлявший до этого КГБ. Вот только изначально Андропов, еще до того, как Брежнев назначил его руководить КГБ вместо Семичастного, был именно партаппаратчиком, а не чекистом. Я же оказался все-таки ближе именно к силовой составляющей, если учитывать опыт моей прошлой жизни, а он никуда не делся.

Но вот опыта руководства целой страной у меня, разумеется, не имелось. И приходилось учиться на ходу, да еще и в такой ужасной обстановке, когда Троцкий, уже озверевший и хорошо понимающий, что терять ему нечего, фактически объявил мне войну. Впрочем, несмотря на все его обвинения, высказанные в мой адрес, в Москве сторонников у Троцкого с каждым днем становилось все меньше. Жители столицы понимали, что он прямо сейчас раскалывает страну, подобно тому, как уже было во времена Гражданской. Но, время все-таки изменилось, обстановка сделалась немного другой, и 1928 год сильно отличался от 1917-го или 1918-го. Потому новой войны между собой обычные люди совсем не желали. Революционными идеями народ пересытился настолько, что многих от их упоминания просто тошнило. Простые граждане гораздо больше жаждали спокойной жизни, пусть и наполненной трудной работой на благо страны до краев, но стабильной и созидательной.

А умирать из-за того, что Троцкий провозгласил врагами правительство в Москве и всех чекистов, желающих имелось маловато. К тому же, народ уже хорошо знал по опыту, что идти против чекистов себе дороже. Потому оппозиционеры, какими бы пламенными речами они людей не завлекали, на многое рассчитывать не могли. Конечно, было очень плохо, что им удалось захватить Нижний Новгород и установить там свою собственную власть. Но, все-таки это отнюдь не являлось для страны смертельным ударом. Скорее удар, подготовленный троцкистами, можно было охарактеризовать, как неприятный и болезненный. Но, одним подобным мятежом в Нижнем Новгороде развалить СССР троцкисты не имели возможности. Тем более, что все центральные органы печати, радиостанции, телеграф и главные железнодорожные узлы находились по-прежнему под контролем правительства в Москве.

Гораздо эффективнее для троцкистов было бы, например, поднять мятеж в Ленинграде. Учитывая близость этого большого города к границе и наличие выхода к морю, Троцкий вполне мог рассчитывать на иностранную помощь. Но я знал про ячейки сторонников Троцкого в городе трех революций, а потому принял превентивные меры сразу же, как только начался мятеж в Горках, приказав телеграммой чекистам Ленинграда начать аресты наиболее активных троцкистов. На Украине Троцкий тоже мог бы попытаться захватить власть, вот только там как раз в это время находился и заправлял всем Лазарь Каганович, давний и непримиримый враг Троцкого, открыто выступающий против него и обвиняющий в деятельности, подобной, по сути, Кронштадтскому мятежу внутри партии. А вот по поводу Нижнего Новгорода никто даже не подумал! И потому захват троцкистами именно этого города стал для меня, и не только для меня, а для всего правительства, полной неожиданностью.

Глава 2

Свою утреннюю воскресную речь в Нижнем Новгороде, как и переворот, устроенный им в этом городе, Лев Троцкий подгадал точно к двадцать второму числу, к дню памяти Ленина и жертв 9-го января по старому стилю, когда по всей стране должны были пройти памятные мероприятия. И потому он выиграл на этом какое-то время, заодно поспекулировав на памяти Ленина в своих интересах. Пока я в Москве получил подробную информацию, да пока перепроверил ее в условиях, когда ни одна из линий связи с Нижним не работала, поскольку все телефонные и радиостанции, как и телеграф, в самом городе и его окрестностях захватили троцкисты, время для быстрого реагирования было упущено.

А Троцкий, похоже, укреплялся в роли правителя с каждым часом, подчинив себе не только вооруженные формирования добровольцев-красногвардейцев и речников Волжской флотилии, которые оказались на его стороне сразу же, но и окрестные воинские части, включая авиационные. Более того, по сообщениям чекистов, бежавших из Нижнего и добравшихся все-таки до Москвы, на сторону троцкистов перешли и многие местные милиционеры. А вот против чекистов с подачи Троцкого в Нижнем поднялась волна настоящего народного гнева, который до этого копился годами. И теперь вся та застарелая ненависть, направляемая троцкистами, сразу выплеснулась наружу, превратившись в жестокие погромы, которые прокатились не только по местам службы,