Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

Еще я сказал Рыкову, что в сельском хозяйстве нельзя скопом под одну гребенку грести всех кулаков. Наоборот, крепких хозяйственников надо назначать председателями колхозов, а сами эти колхозы создавать не разрушая, а дополняя успешные хозяйства имуществом и силами остальных колхозников. А вот спекулянтов, придерживающих урожай ради барышей, надо раскулачивать безжалостно, высылая подальше. Вместо этих посредников-паразитов нужно вводить государственные заготконторы, которые будут скупать урожай для хранения и дальнейшей переработки напрямую и по приемлемым для крестьян ценам, постепенно создавая крупные государственные сельскохозяйственные холдинги, которые станут поддерживать баланс на государственном уровне между интересами производителей сельхозпродукции, ее переработчиками и ее потребителями. И Рыков тоже, в основном, со мной соглашался.

Больше часа я потратил на телефонные разговоры, одновременно завтракая бутербродами, которые подала мне на подносе Эльза к чаю. Разумеется, я проинформировал Молотова и Рыкова о ходе расследования покушения на Сталина, о том, что Енукидзе был найден у любовницы, что он организовал наблюдение за караулами и доставку взрывчатки, но сделал это не по своей воле, а следуя на поводу у шантажиста, давившего на Авеля из-за его связей с малолетками. И тот самый шантажист по имени Трифон сыграл гораздо большую роль в организации покушения, не только использовав Авеля, что называется «в темную», но и пытаясь организовать похищение из Гознака огромной суммы денег. А за Трифоном стоял бывший нарком внутренних дел, на квартире которого прятался Троцкий до отправки в ссылку. Последний и был главным заказчиком преступления.

Пока я разговаривал по телефону по одной линии, Ворошилов доложил мне по другой, что Горки взяты под контроль и зачищены конницей Буденного и моими дзержинцами. Как только Глеб Бокий вернулся с задания, привезя на Лубянку арестованного Трифона Енукидзе и его подельников, мы поехали на место недавнего сражения с мятежниками. Нам хотелось убедиться на месте, что мятеж подавлен, а все его участники ликвидированы.

Ворошилов с Буденным встретили нас там, сразу доложив, что с мятежниками справились, а их командир Роберт Эйдеман арестован. Но, нашему взору предстала безрадостная картина. Усадьба была разгромлена артиллерийским огнем, главное здание и северный флигель сгорели. Верхняя часть водонапорной башни была разрушена прямым попаданием снаряда крупного калибра. Повсюду виднелись снарядные воронки, валялись обломки кирпичей, досок и мебели, раскиданные взрывами, а также прочий мусор.

Лужи крови на снегу в разных местах красноречиво свидетельствовали о немалых потерях. В хозяйственном дворе буденовцы все еще приносили и складывали в ряд своих погибших для последующей погрузки на грузовики, которые должны были скоро подъехать, чтобы отвезти павших на кладбище. А тела убитых мятежников до сих пор лежали неубранными. Впрочем, на сильном морозе, который стоял в этот день, быстрое разложение им не грозило.

Посмотрев на печальное зрелище, я спросил, не удалось ли освободить кого-нибудь из чекистов, захваченных в плен троцкистами? На что Буденный отрицательно покачал головой и лично отвел нас в подвал единственного уцелевшего флигеля показывать наших убитых сотрудников. Мы с Глебом ужасались, глядя на обезображенные трупы девушек из службы прослушки и на трупы поварих, которых троцкисты тоже не пощадили, расстреляв, как и мужчин. Еще одним очень плохим известием стало для нас то, что, как выяснилось, вся верхушка троцкистов и сам Троцкий вместе с семьями сбежали из Горок по южной дороге еще в первую ночь мятежа, а все вооруженное сопротивление было, оказывается, лишь прикрытием для их побега.

Августин Ангелов

1928 год: ликвидировать ликвидаторов. Том 3

Пролог

Наших товарищей, погибших от рук троцкистов, мы хоронили всей конторой с почестями и с многолюдным траурным митингом, состоявшемся на кладбище. Заколоченные гробы, покрытые красными знаменами, привезли на грузовиках, сгрузили под звуки траурного марша и выставили в ряд вдоль центральной кладбищенской аллеи. На торце каждого гроба имелась небольшая фотография того, кто лежал внутри, которую потом поместят под стеклом на памятнике. В морозном воздухе последней декады января кружились и сыпались, оседая белой коркой поверх знамен, снежные хлопья. Но, люди все прибывали.

Среди этих сотен мужчин и женщин, пришедших на похороны, посторонних не было. На похоронах присутствовали только чекисты и самые ближайшие родственники погибших. Эти люди видели за время своей жизни немало смертей. Но то, что сделали троцкисты, совершив в Горках настоящее массовое убийство, не имело аналогов в мирное время. Такое бывало во время Гражданской войны, когда красные устраивали террор белым, а белые устраивали террор красным. Но, за прошедшие мирные годы многие успели позабыть ужасы войны.

Во всяком случае, участники тех событий не очень-то хотели вспоминать, как свои же люди, жившие до революции все вместе в Российской Империи, убивали друг друга, устраивая массовые казни тех, кто оказался по другую сторону баррикад. Бывало даже, что братья убивали братьев, отцы убивали сыновей, а сыновья убивали отцов. Теперь же, когда десятилетие революции всенародно отпраздновали в прошлом году, да и война давно осталась в прошлом, даже для сотрудников ОГПУ произошедшее оказалось настоящим шоком. Тем более, что события вокруг ссылки троцкистов в Горки оставались засекреченными до самого последнего момента.

Но, когда я вместе с Глебом Бокием спустился следом за Буденным в тот расстрельный подвал, то понял, что такое скрывать нельзя. А надо, наоборот, придать огласке немедленно, использовать против троцкистов для того, чтобы показать всем их истинный облик убийц, потерявших любые нравственные ориентиры ради своей пагубной идеи мировой революции. И то, что они безжалостно расстреляли наших девушек из прослушки вместе с поварихами и горничными, поиздевавшись над ними перед смертью, на следующий день уже было напечатано на первых полосах всех столичных газет вместе с фотографиями погибших и с известием о том, что именно троцкисты по распоряжению самого Льва Троцкого покушались на жизнь Сталина.

И эти страшные известия, растиражированные на всю страну, конечно, помогали дискредитировать оппозиционеров в глазах рабочего класса. Узнавая о зверствах, учиненных троцкистами, рабочие набрасывались на тех из троцкистских активистов, кого еще не успели вычистить наши сотрудники. Трудовые коллективы самостоятельно вершили самосуд. А мы им просто не препятствовали в эти дни. И, таким образом, Москва довольно быстро была избавлена от пагубного влияния оппозиционеров.

На кладбище я стоял рядом с Глебом Бокием и Меером Трилиссером прямо в самом центре толпы, напротив гробов. Со всех сторон нас окружали сотрудники из разных отделов Лубянки. Некоторые женщины плакали, хотя тоже являлись чекистками. Даже моя секретарша Эльза, стоящая поблизости, промакивала глаза носовым платочком. Больше всех, конечно, горевали родные и друзья погибших.

Для обеспечения безопасности