«Фантастика 2025-138». Компиляция. Книги 1-20 - Владимир Владимиров

день для тех, кто собрался под сводами этого храма, — служитель храма в праздничных одеждах обвел глазами всех собравшихся и остановил взгляд на двух людях, которые стояли перед алтарем, склонив головы. — Мы становимся свидетелями зарождения новых отношений, новой семьи. Пусть Зелос благословит их выбор и те чувства, которые скрепили их сердца.

— Димостэнис Иланди пытается разрушить основы жизни, которую мои предки, вы, ваши предки так долго выстраивали. Он забыл, каким идеалам он должен служить. Забыл про то, что арами создавалось и бережно хранилось всеми нами. Забыл, чья кровь течет в нем.

— Димостэнис и Кари готовы ли вы идти по вашему выбранному пути рука об руку всю вашу жизнь? Помнить ваши клятвы и кому вы отдали самое ценное, что у вас было? Готовы ли вы хранить и умножать вашу любовь и передать ее вашим потомкам? Помнить, что для вас превыше всего? Быть верными себе и друг другу?

— К моему глубокому прискорбию я вынужден назвать того, кого всю жизнь считал другом — предателем и отступником. Лишить моего покровительства и всех привилегий и отлучить от Великого Дома. Покрыть забвением имя его.

— Правом данным мне Богами я скрепляю ваш союз. Великий же Зелос благословением своим будет беречь ваши судьбы. Идите выбранной вами дорогой и пусть она будет усыпана лишь лепестками роз.

— Правом данным мне при рождении я, Аурино Эллетери, законный правитель Астрэйелля объявляю Димостэниса Иланди вне законов империи. Ибо нет больше для него обратного пути.

Император откинулся на спинку кресла. Его тонкие ноздри трепетали, а лицо перекосило горечь и чувство горькой утраты.

Лауренте Иланди поднялся со своего места, снял с шеи тяжелую цепь с эмблемой своего Дома и знаком Совета, положил на кресло и вышел из залы. Через некоторое время за ним последовали и остальные.

Аурино бросил взгляд на застывшую у окна фигурку своей избранницы. Тихо подошел, остановился за ее спиной в полушаге. Она не шевельнулась. Лишь одинокая прядка на тонкой изящной шее, выбившаяся из прически чуть подрагивала от его дыхания.

Он помнил, как гордо она вскинула подбородок в ту ночь, когда пришла в себя и как бесстрашно ответила на его взгляд.

— Теперь я могу быть свободна от вас хотя бы на некоторое время?

— В пределах этого дворца, конечно, — он был удивлен ее поведением. Он ожидал слезы, мольбы, истерики. Однако единственными эмоциями, которые она позволила себе проявить были лишь непреклонная холодность и надменная отстраненность

Все эти дни он наблюдал за ней и видел ее силу. Она была одной из самых сильных целителей их времени. Сам Бриндан Пантерри когда- то признал это. Ее дар был велик и Аурино уже сам понимал необходимость их союза. Она даст достойного наследника его новой империи.

— Вы как-то сказали мне, что я — не он, — мужчина почти коснулся губами ее кожи, но сдержался. Сейчас нельзя ничего испортить. — И мне никогда не стать им, — Аурино слегка усмехнулся. — Теперь-то я думаю, вы убедились, что мы с ним все же похожи? — он поднял руку, притронулся пальцами к тонкому локону. — Дар — вот, что единственно ценно для него. И те люди, которые смогут ему помочь обрести истинную силу. Разве вы сами не знаете этого?

Избранница никак не отреагировала на его слова.

— Я знаю, терять близких всегда тяжело. Он занимал много места и в моем сердце. Думаю, вам лучше побыть одной эту ночь, — с этими словами император покинул свою избранницу и вышел из залы.

Только когда шум его шагов стих, Олайя позволила себе открыть глаза и посмотреть в ночное небо. Ничего не изменилось в ней. Лишь дрогнули пальцы, и из раскрытой ладони к ногам упала засохшая ветка с голубыми цветами.

Его величество император Астрэйелля прошел в свои покои. Остановился около высокой резной спинки стула, облокотился на нее, бездумно смотря перед собой.

… - Я так больше не могу, Аурино! — Димостэнис стоял на краю скалы и лишь небольшой шаг отделял его от пропасти. — Я сделаю это. Я должен овладеть своим даром.

— Это дорога в никуда, — он подошел к другу, бросил взгляд вниз. Его слегка покачивало. То ли от выплеска силы, то ли от адреналина, звенящего в крови, то ли от безумия, которое они творили.

Дим по обыкновению задрал подбородок.

— Шаг в пустоту, — с вызовом произнес он. Порыв ветра откинул волосы с лица. Его глаза горели серебром. — Кто знает, что за ней? Либо поражение, либо победа. Только моя, личная, собственная. Либо я подчиню себе стихию, либо…

Димостэнис шагнул вперед. Аурино до конца не верил, что он сделает это…

Шаг в пустоту — первый совет от тогда еще будущего главного советника. Так или иначе его всегда приходится делать. Он должен был разорвать эти путы, ставшие вдруг невыносимыми. Должен был избавиться от помощи, о которой сам же когда-то просил, от опеки, от советов. От своего второго я.

Димостэнис был везде, его вдруг стало слишком много, он заполнил собой все аспекты жизни.

— Ты сам просил меня об этом.

Фраза, которая выводила молодого императора из себя.

Последней каплей стало то, что, когда Аурино пришел в себя после ранения на праздничном шествии, он понял, что его долгое вынужденное отсутствие никак не сказалось на жизни империи. Не было паники, растерянности, истерик, хаоса и беспорядков, как он ожидал. Как было, например, после гибели его отца. Тогда пятерым советникам понадобилось довольно продолжительное время, чтобы взять управление империей под свой контроль. Сейчас же все тихо и спокойно шло своим чередом. Казалось никто даже не заметил, что на троне теперь другой.

— Нет! Это не я твоя тень. А ты моя.

Аурино отлично помнил свои ощущения, когда стоял в башне и чувствовал Димостэниса за спиной. Как его сущность проводника потянулась к мощному источнику, который был рядом, и он утонул в нем. Он погружался в это могущество и не чувствовал дна. Стихия. Неподвластная и неуправляемая. Именно в тот роковой день он понял, как опасен может быть носитель такого дара. Что если тот, кто сейчас стоит за спиной, защищая его, вдруг решит пойти против, занять его место, выпустит на свободу свои способности, он ничего не сможет противопоставить ему. И их короткий, но безнадежно проигранный им бой во дворце был лишь подтверждением тому.

Однако император помнил, как потухло в глазах серебро, вытесанное отчаянием, когда он объявил о своей помолвке с Олайей Дайонте. Его бывший друг всего лишь человек и у него есть