"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18 - Вадим Бурденя

— Я думаю, этого достаточно, чтоб продемонстрировать серьёзность ваших намерений, ваше святейшество. — разнёсся мягкий голос мастера Клавдия по комнате.

Этериас опомнился, растерянным и слегка неверящим взглядом мазнув по разрушениям, причинённым им самим. Сквозь сорванные окна дворца разнёсся гром, и дождь забарабанил по крыше. Деревянной, шаркающей походкой верховный иерарх поднялся из-за стола и направился к сорванному окну, устремляя взор в плачущие небеса.

Король молча, жестом приказал всем покинуть комнату. Ослушавшихся не было. Оставшись в наедине со своим гостем, Кормир II Ренегон подошёл к выбитым окнам, и вместе с последним верховным иерархом посмотрел на набирающую силу грозу, что затмевала синие небеса и поглощала белые облака, совсем недавно мирно плывущие по небу. Синий и белый были цветами его династии, и именно поэтому происходящее казалось ему столь символичным.

— Грядёт буря. — тихо произнёс король.

И похоже, он отнюдь не имел ввиду непогоду.

— Я не верю. — прошептал Этериас. — Я говорил с ним во время прошлого Конклава. Я помню, как Отец улыбался, смотря на меня, как на неразумного ребёнка, что рассказывает об успехе в своих первых детских играх. Я помню, как он учил меня основам высших степеней искусства: как чувствовать мир вокруг себя, как никто прежде, как обратить само мироздание в щит, что спасёт меня от любой беды. Я просто не могу поверить в то, что он гневается на меня.

— Может, и нет. Вы последний, кто остался в живых из всех, кто когда-либо говорил с нашим создателем. Думаете, мне нравится такой поворот событий? Веками Ренегон был старейшим и самым уважаемым королевством людей. Священная земля перворождения, место, где была сотворена вся людская раса. Веками мои предки делали всё для славы, величия и процветания людского рода, один за другим вкладывая себя в служение людскому роду без остатка. С раннего детства я делал всё, чтобы соответствовать этому великому бремени, что выпадает на наш род. И на этом Конклаве впервые за всю свою жизнь я почувствовал, как на меня смотрят с презрением.

— С презрением? — удивлённо посмотрел на короля верховный иерарх.

— Никто не скажет такое прямо, разумеется. — грустно усмехнулся король. — Однако я слишком хорошо знаю людей, чтобы не различить подобное. Другие короли смотрели на меня, бессильного защитить своих гостей, бессильного дать им хоть какие-то ответы, бессильного войти в храм Отца в сердце собственной земли! В глазах каждого из них читалось, что они бы никогда не допустили подобного. Словно бы всё уважение, что заслужил мой род за эти века испарилось в один миг. Никто не выберет Кордигард как место для собрания Конклава в ближайшие века. Если оно вообще произойдёт.

— Я пойду туда. Войду в этот храм и выясню, что там произошло. — решительно заявил Этериас. — Соберите всех свободных мастеров, соберите гвардию, поставьте на дальние вышки самых глазастых охотников. Впустите народ в королевский квартал, и чем больше, тем лучше. Я публично заявлю о вашей поддержке и пойду внутрь. И если гнев Отца падёт на меня, ему придётся явиться сюда и прикончить меня лично, потому что ничему и никому другому я не позволю сделать это!

Будь здесь советники, они бы наверняка попытались отговорить верховного иерарха от столь опасного и самоубийственного шага. Однако здесь был лишь Кормир II Ренегон, кровь и плоть от первых людей, потомок основателей первой королевской династии Тиала. У него не возникло даже мысли о том, чтобы отговаривать кого-то от подобного поступка. Строго наоборот, королю очень хотелось отправиться туда вместе с иерархом. Но он был всего лишь человеком, человеком, на котором лежал долг перед его народом. И потому он сказал лишь одно:

— Удачи.

Несколько часов спустя сам Этериас предельно внимательно выслушивал от своего помощника доклад.

— Большинство людей в городе убеждено, что гнев Отца пал на святую землю, мессир. — в полной растерянности разводил руками Гелли. — я пытался переубедить их, однако благословения во время призыва так и не произошло, а храм превратился в смертельную ловушку, что убивает любого человека, входящего туда. Боюсь, чтобы развеять это заблуждение, требуется нечто большее чем просто слова. Многие уже уехали из города и ещё больше собираются уезжать.

— У меня будет для тебя ещё одно задание, Гелли. Ты должен отправиться в Келлийский монастырь и спросить их магистра знает ли он что-то о происходящем. Возьми мою печать. — смотря в сторону, отстранённо сказал Иерарх.

На самом деле, Этериас сомневался, что странникам что-то известно. Будь так, они наверняка бы доложили королю столь критически важную информацию. Однако он не сомневался, что верный помощник пойдёт за ним хоть в саму бездну, и потому опасался его гибели, решив таким образом обезопасить парня, к которому за годы успел привязаться.

Часом позднее большое скопление людей собралась перед главным храмом. Солнце уже начинало клониться к закату, однако Этериас не намеревался отступать. Подойдя к границе, установленной гвардейцами, он попросил тех поднять его на щит и обратился к людям.

— Люди Ренегона! Многие из вас наверняка слышали о том, что произошло несколько месяцев назад во время Конклава, однако все мы ещё теряемся в догадках и можем лишь строить предположения о том, что на самом деле здесь случилось. Кто-то говорит, что гнев Отца пал на святую землю. Что мы, верховные иерархи, разгневали его. Что мы были недостаточно чисты и усердны в деле служения всем вам, и потому Отец проклял всех нас за это. Говорят, что церковь должна прекратить своё существование, как изживший себя и вредящий людям институт.

Этериас оглянулся вокруг, смотря на людей. А затем, ясным и уверенным голосом продолжил:

— Я, Этериас Инвиктус, рука Отца в Аурелионе, последний оставшийся в живых верховный иерарх нашей церкви, говорю вам: Я не верю в это! Церковь не идеальна, и никогда не была идеальна. Каждый мастер церкви — такой же человек, как и вы, и все мы делали и будем делать ошибки, однако как жрецы нашего Создателя, мы всегда стремились делать всё, чтобы облегчить жизнь как можно большему числу людей, воплощая всё лучшее что есть в нашей расе. Мне неведомо, какая ужасная сила могла проникнуть сюда, в сердце наших земле, и нанести столь ужасающие удар по