Железный Ворон - Ярослав Мечников

— Структура верна. Оба слоя на месте. Но плетение всё ещё «холодное», — пояснил он. — Вы всё делаете технически правильно, как инженер, собирающий механизм по чертежу. Но вы не вкладываете в него… намерение. «Кокон» должен быть не просто бронёй. Он должен быть продолжением вашей воли к защите. Ваши «Чешуя» и «Зеркало» пока что — просто щиты. А должны стать вашими щитами. Но это — уже следующий уровень, до которого вам ещё далеко. Для Проверки вашей техники будет достаточно.

Он поднялся со стула.

— А теперь развейте плетение. И отдохните. Вы сделали за два часа то, на что у некоторых уходит семестр. Вы полностью истощены, даже если сами этого не чувствуете.

Он подошёл к двери.

— Сейчас вам принесут ужин. Ешьте. Затем — спать. Завтра утром мы повторим всё ещё раз, чтобы закрепить мышечную память. И никакой самодеятельности. Я ясно выразился, княжич?

Он посмотрел на меня в последний раз, и в его взгляде была и строгость, и затаённое одобрение. Не дожидаясь ответа, он вышел, и я услышал, как щёлкнул замок. В комнате шумел светящийся шар.

Я остался один. Измотанный, но окрылённый. Я сидел на кровати и смотрел на свою руку. Обычную руку. Но теперь я знал, на что она способна. Я не просто выживу. Я им всем ещё покажу.

Глава 6

Слова лекаря эхом отдавались в голове. «Завтра утром мы повторим…», «Для Проверки вашей техники будет достаточно…».

Послезавтра… Эта дата больше не казалась смертным приговором. Она стала… вызовом. Целью. У меня был шанс. Нужно только ещё немного времени, чтобы поднатореть в этом как следует. Ещё один день…

Но эта мысль тонула в волне всепоглощающей усталости. Адреналин от успеха схлынул, оставив после себя гулкую пустоту. Я вдруг почувствовал, насколько сильно вымотан. Каждая мышца в теле ныла. Веки налились свинцом, их было тяжело держать открытыми. Голова была тяжёлой, как будто её набили мокрой ватой.

Желание просто лечь, закрыть глаза и отключиться стало нестерпимым.

Не дожидаясь ужина, не думая больше ни о чём, я сделал то, чего требовало моё тело. Я завалился на бок, прямо в одежде, подтянул колени к груди и свернулся калачиком. Колючая простыня уже не казалась такой уж неудобной.

Глаза закрылись сами собой. На мгновение перед ними ещё промелькнули образы уходящего дня: холодный взгляд нянюшки Агриппины, величественные башни Академии, светящиеся плетения лекаря Матвеева — зелёное, серебряное, золотое…

А потом всё утонуло в темноте. Я провалился в глубокий, тяжёлый сон без сновидений.

…

Пробуждение было резким. Меня вырвал из небытия громкий лязг металла.

Я рывком сел на кровати, инстинктивно принимая боевую стойку, насколько это было возможно в сидячем положении. Сердце колотилось где-то в горле. В комнате было темно, лишь тусклый ночной свет лился из окна. Магический шар под потолком не горел.

Дверь в палату была распахнута настежь. На полу, у порога, валялся поднос с опрокинутой посудой — очевидно, тот самый ужин, который я проспал. А в дверном проёме стояли две тени.

Две высокие человеческие фигуры в тёмных плащах с глубокими капюшонами, скрывающими лица. Они стояли неподвижно, и от них веяло холодом и угрозой. Это были не лекари и не студенты.

Один из них сделал шаг внутрь. В его руке что-то блеснуло в лунном свете. Короткий, широкий клинок, похожий на стилет.

— Княжич Воронцов? — голос был низким, шипящим, как будто его обладатель давно не говорил на человеческом языке. — Ваш отец передавал привет. Он считает, что позор лучше смывать не на экзаменах, а кровью.

Второй незнакомец остался в дверях, блокируя путь к отступлению. Тот, что с клинком, медленно, хищно, начал двигаться ко мне.

У меня не было оружия. Я был слаб после целого дня тренировок. Лекарь Матвеев ушёл. Никто не придёт на помощь.

Я был в диком, первобытном ужасе. Мозг отказывался обрабатывать происходящее. Отец? Убийцы? Кровь? Это был не дурной сон, это была реальность, холодная и острая, как клинок в руке незнакомца.

Но пока мой разум, разум Пети Сальникова, паниковал и кричал «Что, чёрт возьми, происходит⁈», тело, тело Алексея Воронцова, отреагировало само.

Инстинкт. Память тела, о которой говорил лекарь.

У меня не было времени думать, не было времени на пошаговое плетение. В момент смертельной опасности, когда тень с клинком сделала второй шаг ко мне, во мне что-то щёлкнуло. Вся сложная конструкция «Кокона», которую я так мучительно осваивал, вдруг вспыхнула в сознании единым, цельным образом. Не чертежом, а готовым изделием.

Я вскинул руки перед собой.

— Подождите! Подождите! — голос сорвался от ужаса. — Это какая-то ошибка, давайте поговорим!

И в то же мгновение, когда слова сорвались с губ, я почувствовал, как из меня вырвался поток энергии. Не тонкая ниточка, как раньше, а мощная, горячая волна. Она окутала меня, и на долю секунды я увидел, как вокруг моего тела вспыхнула и материализовалась полупрозрачная, переливающаяся серебром и золотом сфера. «Кокон». Он возник не по частям, а сразу, целиком, будто всегда был здесь. Идеальный, гладкий, без единого изъяна. Он был гораздо мощнее и ярче того, что я создавал в уме.

Это произошло за мгновение до того, ка к убийца нанёс удар.

Его рука метнулась вперёд. Стальной клинок со зловещим скрежетом ударил в невидимую преграду в паре сантиметров от моей груди. Раздался оглушительный звон, как от удара молота по наковальне. Искры посыпались во все стороны.

Убийцу отбросило назад, словно он налетел на каменную стену. Он пошатнулся, но устоял на ногах, глядя на меня с нескрываемым изумлением из-под своего капюшона.

— Что?.. — прошипел он. — В донесении говорилось, что он бездарь…

Мой щит выдержал. Он задрожал, по нему пробежали волны ряби, как по воде, но он не рассыпался. Я чувствовал, как он высасывает из меня силы с чудовищной скоростью. Голова закружилась, в ушах зазвенело. Я понимал, что долго его не удержу.

Тот, что стоял в дверях, сделал шаг вперёд.

— Неважно. Приказ есть приказ. Убить. Вместе!

Они оба приготовились к атаке. Теперь они знали, что я могу защищаться. Они будут бить вдвоём, со всей силы.

Я сидел на кровати, запертый внутри своей спасительной, но быстро тающей магической брони. Сил оставалось на считанные секунды. Пути к отступлению отрезаны.

Страх мгновенно испарился, сменившись ледяной, всепоглощающей яростью. Не страхом княжича, а злостью Пети Сальникова. Яростью человека,