Железный Ворон - Ярослав Мечников

С этими словами он вышел в коридор, оставив дверь распахнутой. Я видел, как он что-то сказал стражникам, и те заняли посты по обе стороны от моего дверного проёма. Я видел его собственную фигуру, прислонившуюся к стене напротив. Они не ушли. Они были там.

А я остался один в своей палате. Впервые за этот вечер — по-настояшему один, по своей воле. Я не собирался пить снотворное. Я не собирался спать.

Я сел на кровати, прислонившись спиной к холодной стене так, чтобы видеть и окно, и дверной проём. Я буду ждать рассвета. Я буду слушать каждый шорох.

Контроль. Вот что было важно. Я вернул себе хотя бы его частицу. И чего бы мне это ни стоило, я больше его не отпущу.

Глава 7

Ночь прошла в рваном, напряжённом полусне. Я так и не притронулся к флакону на тумбочке. Сознание было похоже на натянутую струну: стоило ему на мгновение провалиться в вязкую дремоту, как какой-то внутренний часовой бил тревогу. Глаза открывались сами собой, рефлекторно бросая взгляд на светлый прямоугольник дверного проёма. Там, в коридоре, неподвижно маячили силуэты стражников, а иногда я видел, как прохаживается взад-вперёд фигура лекаря Матвеева.

Эта охрана успокаивала и одновременно давила. Я был в безопасности, но эта безопасность была тюремной. Мне уже здесь не нравилось. Совершенно. В этом мире, где магия была обыденностью, а собственный отец мог послать к тебе убийц, не было места для спокойной жизни. Но назад, в привычный мир цехов и автобусов, меня никто отправлять не собирался. Это было ясно. Так что нужно было думать, что делать дальше.

Рассвет пришёл медленно, неохотно. Серый свет сначала окрасил оконное стекло, а затем тонкими пальцами просочился в палату, смешиваясь с ровным светом магического шара, который снова зажёгся где-то под утро.

Я не услышал, как он вошёл. Просто в какой-то момент поднял голову и увидел, что лекарь Матвеев стоит у моей кровати. Он выглядел уставшим. Под его светлыми глазами залегли тени, но взгляд был таким же ясным и прямым. В руках он держал не поднос с едой, а аккуратно сложенную стопку тёмно-синей ткани.

— Доброе утро, княжич, — сказал он тихо. — Надеюсь, вы хоть немного отдохнули.

Он положил одежду на стул. Это была форма Академии: плотные брюки, белая рубашка и строгий китель с гербом рода Воронцовых — летящим вороном — на левом нагрудном кармане.

— Вам нужно одеться. Через пятнадцать минут вас вызывает к себе ректор Академии, магистр Разумовский.

При имени ректора внутри всё похолодало. Это было серьёзно.

— Стражники проводили меня до его кабинета, допросили и вернулись обратно, — продолжил лекарь, отвечая на мой невысказанный вопрос. — Об утреннем… инциденте пока никто не знает, кроме нас троих и ректора. Но это лишь вопрос времени.

Он помолчал, давая мне осознать ситуацию.

— И ещё одно, княжич. Самое важное.

Он шагнул ближе и понизил голос, хотя в палате никого, кроме нас, не было.

— Ректор ничего не знает о вашей… амнезии. Для него вы — Алексей Воронцов, который пережил покушение и сумел дать отпор. Ни я, ни вы не должны давать ему повода усомниться в вашем ментальном здоровье. Иначе расследования не будет. Будет комиссия менталистов и списание вас как «повреждённого актива». Вы меня понимаете?

Его слова были ясны. Я должен продолжать играть роль. И не просто играть, а играть её перед главой всей этой магической махины.

— Стражники будут ждать вас за дверью, чтобы проводить. Я пойду с вами, — закончил он. — У вас есть полчаса.

Он вышел, оставив меня наедине с новой формой, новой, ещё более пугающей проблемой и чувством подступающего голода. После пропущенного ужина желудок свело от спазма. Тело, несмотря на юность, требовало топлива, особенно после такого стресса.

Вот же чёрт… Вляпался же ты, Сальников, по самое не балуйся!

Мысль была горькой, как вчерашний отвар. Ректор. Амнезию скрывать. Играть роль перед главарём… Я отчаянно попытался вспомнить что-то из прошлой жизни. Последний день. Последний час. Но воспоминания, ещё вчера такие чёткие, теперь словно подёрнулись дымкой, ускользали.

Я умер там, что ли? — этот вопрос повис в голове ледяной глыбой. — Если да… то и тело моё там сейчас лежит… гниёт. А я здесь. Безвозвратно.

И тут же другая, более насущная мысль прервала философские терзания. Желудок снова свело пустым, голодным спазмом.

И это тело хочет есть. Хоть бы предложил чего, что ли.

Я поднялся с кровати. Ноги всё ещё были немного ватными, но держали уверенно. Я взял со стула одежду. Ткань была плотной, качественной. А ничего так, симпатично, но как-то уж слишком элегантно для меня. Простая роба подошла бы больше. Я и не помнил, когда в последний раз надевал что-то такое нарядное. Ладно… всяко лучше, чем эта белая ночнушка, напоминающая платье.

И тут меня накрыло. Я представил себе вчерашнюю картину: я, в этом дурацком белом балахоне до колен, как в ночной сорочке, с суровым лицом встаю в боксёрскую стойку и отвешиваю апперкот убийце в чёрном плаще. Картина была настолько абсурдной, что я невольно хмыкнул. Не ожидали они такого, поди… Меня позабавила эта мысль, и на фоне общего мрака это было как глоток свежего воздуха.

Тело, словно на автомате, само облачалось в новую униформу. Брюки сели идеально. Рубашка была из тонкого, но прочного хлопка. Китель оказался немного жестковатым, но сидел как влитой. Герб с вороном на груди неприятно давил, напоминая, кто я теперь такой.

Одевшись, я подошёл к двери. Матвеев был там, как и обещал, стоял в коридоре, разговаривая о чём-то вполголоса со стражником. Он почувствовал мой взгляд и обернулся.

Я решил, что перед встречей с ректором мне нужно прояснить одну вещь. Мне нужен был хоть один… не союзник, нет, этому слову я больше не верил, но хотя бы понятный мне человек.

— Лекарь… — позвал я. Он подошёл ближе. — Можно вас на секунду?

Он кивнул, его лицо было выжидающим.

— Я же… — я запнулся, подбирая слова. — Я же даже не помню, как к вам можно обращаться. «Лекарь» — это как-то… не знаю. Не по-человечески. Как вас зовут? Имя там? Или… имя-отчество?

Я не знал, как здесь принято, но мой вопрос был искренним. Я хотел знать,